Дым медленно рассыпался в ночном небе. Стало ясно - лагерь либо оставленный, либо его владельцы заманивают незрячих в ловушку. Одно было очевидно, это не люди Теторда. Палатки были сшиты из тончайших оленьих шкур и по размерам предназначались скорее для яков, чем для людей. В центре располагалось кострище с весящим на вертеле котлом, подходы были ограждены кольями, а натянутые местами коровьи шкуры защищали от студеного ветра. «Западня!» ментально произнес Скалкар и пожелал убедиться в этом лично.
- Корса, иди вперед и осмотрись за лагерем, Региль, ты останешься здесь и вступишь в бой, как только покажется засада. Брун, ты со мной.
Обозначив свое согласие короткими кивками, каждый занял соответствующие позиции. С каждым их шагом сугробы становились все глубже, ветер злее, а ночь темнее.
Первым в лагерь вошел Скалкар, направляя меч в сторону палаточных пологов, которые могли отдернуться в любой момент. Что-то его насторожило - то ли мертвенная тишина и необитаемость, то ли завывание поземка, показавшееся тревожным, то ли тихий вкрадчивый шепот Бруна, позади. « Могильник, не иначе» - прошептал он, на что командор ответил кивком, уверенным и глубоким. « И правда. Для могильника - живых в самый раз».
- Думается мне. - Сказал Брун, оглядывая скопление бочонков на вид полных чем-то горячительным. - Надо звать Корсу и Региля. Все тут ясно, место оставлено.
Скалкар сунул руку в походный мешок и неторопливо прошел мимо соратника. Затем оглянулся, остановился. Еще раз прошел мимо, на этот раз, хватаясь за меч.
- Мы еще, не знаем так ли это. Давай к палаткам. - Скомандовал он. - Я, кажется, слышал, какой-то звук.
Палатки оказались так же пусты. Даже при беглом осмотре становилось ясно - здесь побывали далеко не варвары и даже не тхойдерские племена, потому как все четыре шатра были натоплены и уютны. В одном из таких шатров, вместо ожидаемой засады, их встречала бадья, наполненная горячей водой, клетка с заморскими птичками, стоящая на высоком шесте в дальнем углу и столик с серебряной чашей, где лежали грозди винограда, несколько спелых груш и слив. Поперек кровати, у самого ее подножия располагалась мягкая рубашонка из белого хлопка, в изголовье лежали подушки вытканные золотыми узорами, а постель была сплошь покрыта белой кошмою.
- Вот теперь мне по-настоящему страшно. - Упавшим голосом сказал Брун. Скалкар не знал, что ответить. Не находил слов.- Чтоб меня псы отодрали, если это не сон. Скалкар. Что это мать его такое?
- Не знаю. - Командор побледнел. Как только птицы защебетали, а в нос ударил приторный запах фруктов и лета, мысли его разбрелись. - В любом случае, зови остальных. Мы должны во всем разобраться.
Спустя время, когда к лагерю подтянулись Корса и Региль, таинственное место нашло свое применение. Корса охваченный возбуждением, стал рыскать по ящикам, словно пес, ищущий кость и в конечном итоге загадочно улыбнулся, обнаружив пузатый мех с вином, а Региль поддержал его восторженным визгом, нащупав в одной из палаток лютню обрамленную топазами и кварцами.
- Блоха меня задери! - Ругнулся новоиспеченный лютнист, испытав струны печальным аккордом. - Я не знаю, что все это значит, но мне это нравится. Корса, послушай, как поет.
- Не расслабляться! - Неожиданно для себя Скалкар почувствовал нахлынувшее на него беспокойство и обернулся в сторону Бруна. - Здесь что-то не так...
Брун отыскал то, от чего даже его каменное сердце забилось в приступе счастья. Это был клинок во весь его рост, инкрустированный рунами и самоцветами, с обоюдоострым, посеребренным лезвием. Незрячий возвел его над головой, чтобы оценить надпись на гарде, обозначил в воздухе несколько зигзагов, проверив балансировку, и принял на обе руки. Надпись на крестовине гласила: Акваулурум - Неведомое, все.
- Это меч незрячего стража. - Подытожил Брун. - Даже у гроссмейстера Менрика такого нет.
- Чтоб вас всех! Вы меня слышите вообще? - Глаза командора налились гневом, а на скулах заиграли желваки. - Это, несомненно, чья-то злая магия! Я еще раз вам повторяю...
- Это вино из Мерберта, что в Аустифле. Я помню его. - С упоением произнес Корса, перебив своего командора. Едва незрячий успел откупорить мех и сделать глоток, как губы, смоченные красным, сложились в прямую линию, а глаза закатились. «Пожалуйста, пусть этот мех не закончится никогда, я умоляю небеса» - шептали те губы. - «Все то же каштановое дерево, ежевика и горький шоколад. О славный Мерберт».
Все в один миг забыли о самих себе, забыли всякую осторожность и осмотрительность. Брун разглядывал древние письмена школы Акваулурум на доле клинка, стряхивая липнущие к лезвию снежинки, Регель исполнял похабные куплеты, от чего инструмент протестующе гудел, а Корса был пленен морским бризом славного города Мерберт, но мысли его были полны тоски. Сколько бы Скалкар не приводил их в чувство толчками, криками и оплеухами, никто не реагировал. Что это? Яд, аномальное влияние, или действительно, чья-то злая магия. Одно ясно точно, все это было не по-настоящему.