Наша школьная любовь всегда была темой для сомнений. Мы оба задавались вопросом: а вдруг все правы и мы слишком молоды? Поэтому когда у меня на работе запустили программу обмена с Сан-Франциско, это показалось прекрасной возможностью проверить чувства. Мы полгода проведем вдали друг от друга, будем изредка обмениваться сообщениями. Мы сможем встречаться с другими людьми, исследовать жизнь друг без друга. А потом, когда я вернусь…
Мы никогда не говорили этого вслух, но оба знали это. Мы выдержим.
Вечером накануне отлета в Штаты мы пошли в шикарный ресторан, который был нам не по карману, и Джо достал крохотную коробочку, завернутую в подарочную бумагу. При виде ее я задергалась, потому что его финансовое положение оставляло желать много лучшего.
– Знаю, ты не из тех девушек, которые любят «большие бриллианты», – начал он, и я почувствовала внезапную тревогу, думая: О боже, он что, взял кредит, чтобы купить какой-то дурацкий камушек?
– Я не из таких, – поспешно сказала я. – Вообще. И, знаешь, его всегда можно сдать обратно. – Я кивнула на коробочку. – Если захочешь вернуть, я не против. Сделаем вид, что этого не было.
Джо расхохотался – и, разумеется, мне следовало бы сообразить, что он гораздо умнее.
– Поэтому я пошел другим путем, – продолжил он, лучисто улыбаясь. – И могу с гордостью сказать, что я купил тебе… – он торжественно протянул мне коробочку, – самый маленький бриллиант в мире. Это товарный знак.
Я тоже засмеялась – отчасти от облегчения – и принялась разворачивать бумагу.
– Самый маленький бриллиант в мире – еще куда ни шло, – сказала я, доставая из упаковки коробочку. – Надеюсь, внутри не окажется «довольно маленький».
– На самом деле он виден лишь вооруженным глазом, – невозмутимо ответил Джо. – К счастью, я захватил с собой микроскоп, когда покупал его. Тебе придется поверить мне на слово, что он существует.
Джо всегда умел меня рассмешить. И довести до слез. Потому что, когда я открыла коробочку и увидела серебряную подвеску в форме свечки с крохотным бриллиантиком вместо пламени, мои глаза затуманились.
– Это я, – сказал он. – Буду гореть ровным светом все время, пока ты будешь далеко.
Я подняла взгляд: его глаза тоже блестели, но тем не менее он улыбался, потому что мы уже поклялись, что сегодня вечером будем настроены исключительно оптимистично.
– Ты должен развлекаться, – сказала я. – С… ну, сам знаешь. С другими девушками.
– Ты тоже.
– Что, развлекаться с девушками?
– Если хочешь. – В его глазах мелькнул огонек. – А что, классная идея. Пришли мне фотки.
– Серьезно, Джо, – сказала я. – Это наш шанс… – Я осеклась. – Узнать.
– Я уже знаю, – тихо сказал он. – Но да. Понял. И обещаю развлекаться.
Мне понравился Сан-Франциско, правда. Я не хандрила и не кисла. Я много работала, загорела, сменила стрижку и ходила на свидания с американцами. Они были милые. Вежливые. Забавные. Но они в подметки не годились Джо. Они не могли с ним соперничать. И с каждым свиданием я все сильнее убеждалась в этом.
Мы с Джо намеренно свели письменное общение к минимуму, но иногда, поздно вечером, я посылала ему фотографию подвески-свечки, которая теперь висела у меня на шее на серебряной цепочке. И иногда на телефон мне приходила фотография свечи, горящей у него на письменном столе. И я знала.
Это была моя идея воссоединиться в ночь летнего солнцестояния в доме на дереве в «Зеленых дубах», где на протяжении многих лет мы зависали столько раз. Я прилетела накануне, но сказала, чтобы Джо не встречал меня в аэропорту. Аэропорты – места стрессовые и функциональные, совсем не такие, как в фильмах. Когда вы встречаетесь, все на вас пялятся, всегда есть сумка с барахлом, которая мешает, а потом нужно добираться на метро. Все это мне было не по душе. Я предпочла, чтобы наше знаменательное воссоединение состоялось в доме на дереве в «Зеленых дубах» под ночным небом. Родным я ничего не сказала, просто села на поезд до Натворта, обогнула дома и вышла в поле. Эта встреча планировалась как наша глубоко личная и тайная.
Я далеко не сразу поняла, что он не придет. Ожидание было глупым и убийственно долгим. Я пришла рано, нервничала, но предвкушала, надела новое нижнее белье, новое платье и крошечную подвеску-свечу. Я принесла вино, свечи-таблетки, коврик, музыку и даже торт. Поначалу я не волновалась. Я отпила вина и радостно предалась ожиданию.
Через полчаса я отправила ему фотографию подвески-свечи, но ответа не последовало. Тогда я отправила сообщение еще раз – оно тоже осталось без ответа, и тут я забеспокоилась. Наплевав на сдержанность, я отправила ему целую обойму шутливых эсэмэс, вопрошая, помнит ли он, какое сегодня число? Про нашу договоренность? Про все, о чем мы говорили? И, наконец, чуть более отчаянно: все ли с ним в порядке???