После того вечера, когда я наорала на Кристу и в ярости выскочила из дома – это имеется в виду. Только она слишком тактична, чтобы так формулировать.
– Конечно, – снова лгу я, потому что не хочу, чтобы Бин огорчалась из-за наших с папой отношений.
– Я не могу до него дозвониться, – говорит она. – Все время отвечает Криста.
– Ага.
Я стараюсь, чтобы в моем голосе звучало как можно меньше заинтересованности, потому что единственный способ справиться с ситуацией с папой – это отстраниться от нее. Особенно это касается Бин, которая имеет манеру вносить разлад в мою душу именно тогда, когда я считаю, что все улеглось.
– Эффи, приходи на вечеринку, – снова подступает с уговорами она. – Не думай о Кристе. Подумай о нас.
Сестра такая рассудительная. Она способна взглянуть на ситуацию чужими глазами. В ее лексиконе выражения типа «с другой стороны», «твои доводы действительно веские» и «я понимаю, чем ты руководствуешься». Пожалуй, мне следует попробовать быть рассудительной, как она, в приступе самокритики думаю я. Или, по крайней мере, попробовать высказаться рассудительно.
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и говорю:
– Я понимаю, чем ты руководствуешься, Бин. Твои доводы действительно веские. Я подумаю об этом.
– Вот и хорошо, – в голосе Бин слышится облегчение. – Потому что иначе «Зеленые дубы» исчезнут навсегда, и будет слишком поздно.
«Зеленые дубы» исчезнут навсегда.
Ладно, сейчас я не в состоянии обдумать эту мысль. Разговор пора заканчивать.
– Бин, мне пора, – говорю я. – Потому что я на работе. Временно тружусь на ответственном посту официантки. Потом поговорим. Пока.
Когда я пробираюсь обратно в огромную мраморную кухню, в ней стоит гул голосов обслуживающего персонала. Флорист выгружает цветы, повсюду большие ведра со льдом, парень, которого называют хаус-менеджером обсуждает сервировку с Дамианом, владельцем «Сальса Верде».
Организовывать такой большой шикарный ланч – это все равно что ставить спектакль, и я, наблюдая за работой поваров, чувствую себя более оптимистично. Мне просто нужно работать и состоять при деле. Да. Это и есть ответ.
Когда я лишилась работы по организации мероприятий, это было большое потрясение. (И дело не в том, что я косячила. Но даже если так, то, по крайней мере, косячила не я одна, потому что турнули весь отдел.) Но я изо всех сил стараюсь быть позитивной. Каждый день я нахожу новые вакансии, а работа официанткой поддерживает меня в финансовом плане. Никогда не знаешь, какой вариант выстрелит. Может быть, «Сальса Верде» станет моим спасательным кругом, думаю я, оглядываясь по сторонам. Может быть, так я снова вернусь к организации мероприятий. Кто знает, что может случиться?
Поток моих мыслей останавливается, когда я замечаю, что флорист, приятного вида седовласая дама, явно зашла в тупик. Заметив мой взгляд, она тут же говорит:
– Будь добра, помоги, а? Перенеси это в холл, пожалуйста. – Она мотает головой в сторону огромной композиции из белых роз на металлической подставке. – Мне нужно спасать пионы, а это загромождает место.
– Конечно, – говорю я и берусь за подставку.
– И зачем тебе это? – говорит Эллиот, один из поваров, когда я волоку композицию мимо него, и я ухмыляюсь в ответ. Он высокий и загорелый, с голубыми глазами и спортивной фигурой. Мы уже немного болтали раньше, и я на глаз прикинула его бицепсы.
– Я знаю, что ты любишь белые розы, – с кокетливой улыбкой отвечаю я.
Может, достать ему один цветок или это будет слишком?
Да. Слишком. А еще – кража.
– Эй, ты в порядке? – чуть тише спрашивает он. – Я видел тебя на улице, и ты казалась напряженной.
У него такое открытое лицо, такая искренняя озабоченность в глазах, что я сразу проникаюсь к нему доверием. Слегка.
– О, я в порядке, спасибо. Я только что узнала, что наш семейный дом продан. Мои родители расстались полтора года назад, – поясняю я, потому что у него непонимающий вид. – То есть я пережила это. Очевидно. Но тем не менее.
– Понимаю, – сочувственно кивает он. – Обидно.
– Да, – киваю в ответ я, испытывая признательность за понимание. – Вот именно! Обидно. Вопрос – почему? Потому что все это случилось как снег на голову. У нас была счастливая семья, понимаешь? Все говорили: «Вау! Посмотрите на Талботов! Вот счастливые люди! В чем их секрет?» И вдруг мои родители заявляют: «Знаете что, детки, мы расстаемся». Оказывается, в этом был их секрет. И я до сих пор… ну, ты знаешь. Не понимаю, – тише договариваю я.