— Героев? Не героинь? — переспросила Тайлин. Трис кивнул.
— Да. У меня была… я знал трису, которая увлекалась любовными романами. Мне стало интересно, что же такого она в них находит и я прочел несколько. Я не могу понять, если все главные герои, как на подбор, сильные, таинственные, красивые, ловкие и прочие, почему же они влюбляются в женщин, которые не могут дать им ничего, кроме дурного характера? То глупышка, то грубиянка, то хамка, то слезливая затворница. И ко всем ним герои проникаются любовью с первых же страниц, прощая самые нелепые поступки. Это… нелогично.
— Любовь не всегда логична, — возразила Тайлин. Эйс пожал плечами.
— Но она должна строиться на чем-то, кроме хорошенького личика или желания автора, — возразил он. Диа поставила чашку на место и повернула за ручку туда-сюда, разглядывая рисунок из переплетенных между собой листьев. Ответ на это замечание уходил, пожалуй, в область личного. Правильнее всего было бы промолчать и сделать вид, что ответить вообще нечего. Правильнее, проще и привычнее. Но вместо этого Тайлин вдруг, удивляясь самой себе, ответила:
— Может, так и должно быть? Чтобы каждая из читательниц, какой бы она ни была, могла просто отвлечься на историю, в которой будет настоящая любовь и счастливый конец? Хоть на пару мгновений поверить, что бывает красиво, бывает ошеломительно, бывает страстно, в конце концов…
Против ожидания Тайлин, Эйс не удивился ее ответу и даже не усмехнулся. Наоборот, нахмурился, словно что-то вспомнил.
— Страсть вообще не имеет ничего общего с настоящей любовью, — ответил он, чуть помедлив. — Страсть пройдет, а потом окажется, что люди смотрят совершенно в разных направлениях. Что тогда будут делать начитавшиеся красивых историй здесь, в реальной жизни?
— Но, например, в «Искре и льде» любовь как раз и строится на том, что герой и героиня сильные личности, полностью противоположные друг другу. И им приходится учиться уважать друг друга, чтобы вместе идти к общей цели: изучать Край, — тут же нашлась, что возразить Тайлин. Эту книгу она очень любила и даже взяла с собой в Крепость вместе с несколькими другими.
Глаза Эйса потемнели, но маг ничего не успел ответить — беседу прервали вошедшие в гостиную Криста и Арвор. Криста пришла убрать со стола, а Арвор задать пару вопросов по какой-то переписке триса. Тайлин вертела в руках чашку, вспоминая сюжет книги. Это было очень деликатное и очень искреннее произведение, не похожее на те, что диа удалось прочесть до этого. Казалось, его автор действительно прожила эту историю и вложила в нее что-то очень личное, не решившись раскрывать совсем уж личные детали, но умело интригуя легкой недосказанностью.
Еле слышное поскребывание со стороны входной двери вклинилось в мысли диа. Она повернула голову, прислушиваясь. Скребущий звук, усилившись, повторился. Словно коготком по камню провели. У Тайлин встали дыбом волоски на шее.
— Это Бафо? — спросила Криста, замерев с кувшином в руках. Видимо, ей звук тоже не понравился.
— Нет, я только что видел Бафо в библиотеке, — покачал головой Арвор. — Он так крепко спал, что даже не зашипел на Куся, как обычно.
Поскребывание стало еще громче и настойчивее. Определенно, оно доносилось снаружи, от входной двери.
— Может, кто-то из твоих крыс? — посмотрел на Арвора Эйс.
— Из крыс Крепости, трис, — вежливо поправил его смотритель. — И нет, крысы Крепости не имеют привычки скрестись… они знают, как попасть туда, куда им нужно, не прося, чтобы им открыли.
Скреб, скреб, СКРЕБ, — с такой силой ломиться в дверь должна была бы целая стая.
У Тайлин неприятно засосало под ложечкой, хотя тому не было никаких причин.
— Ладно, теперь мне действительно интересно, кто в состоянии царапать талорит так, чтобы аж здесь было слышно, — положив салфетку на стол встал трис. Арвор невозмутимо пожал плечами, но к двери подошел бок о бок с Эйсом. Трис на всякий случай сплел пальцы, готовясь вкинуть заклинание в незваного гостя. Конечно, Крепость была защищена, но кто его знает, какие еще сюрпризы может подкинуть долгое соседство с Краем.
Криста и Тайлин замерли поодаль в напряженном ожидании.
СКРЕБ.
Арвор вытянул руку и сделал пас, не подходя к двери близко. Та издевательски медленно, повинуясь заклинанию, открылась и Тайлин отчетливо поняла неумолимость выражения «все тайное однажды станет явным». Ее пованивавшая очень грязной крысой тайна, непостижимым образом вымахавшая размерами едва ли не больше немаленького Бафо, стояла, подняв лапку, и внимательно смотрела на людей. Испачканный в земле шарфик кокетливо обмотался вокруг туловища крысы и стелился по земле вторым хвостом. Не таким чешуйчатым, но почти таким же длинным.