– Ох, Галлео, как же это чудесно, – Тина приложила ладони к щекам. – Такой волнительный момент. А нирина-ган так спокойно себя ведет, не плачет… Нира Лаура – просто удивительна.
– А где ее муж? Не приехал с ней? – спросила я, борясь с безумной ревностью и страдая, что не могу сама взять на руки своего ребенка.
– Нет. У ее мужа некая важная должность в Чаурии, он не мог ее оставить. Поэтому нира прибыла одна.
Церемония длилась недолго. Ноэр-ган произнес еще пару слов, затем призвал людей веселиться сегодня до ночи и покинул балкон в сопровождении брата. Анюту тоже унесли, и от этого на сердце стало совсем горько.
Тина звала меня вечером повеселиться, но я отказалась. Сейчас все мои мысли стремились только к дочке. И вообще, что-то я, дала слабину и впала в уныние, хотя раньше обещала себе, что этого не случится. Все происходило так быстро и точно на качелях: вверх-вниз, радость-боль, надежда-отчаяние…
И вот последнее толкнуло меня на следующий поступок: вопреки запрету я отправилась к Анюте. Дорогу я успела запомнить раньше, оставалось сделать так, чтобы не попасть кому-то на глаза. Меньше всего, конечно, снова хотелось увидеть ноэр-гана. При одном воспоминании о нем внутри все сжималось и начинали бурлить самые противоречивые чувства.
Было еще одно препятствие на моем пути к дочери: ее новая кормилица. Я не знала, находится ли она постоянно рядом с ней или же приходит лишь тогда, когда нужно покормить Анюту. Мне повезло заметить, как эта Лаура выходит из спальни дочки. Я успела спрятаться за колонну и подождать, когда та скроется в другой комнате. А еще услышала, как она сказала кому-то:
– Теперь проспит до утра, – и дверь закрылась.
Неужели она оставила Аню одну? Может, еще и на ночь? Сердце заколотилось от волнения и возмущения. Я подбежала к спальне дочки, приоткрыла дверь, заглядывая: действительно одна!
Аня спала, как и сказала за Лаура, а во рту у нее была такая же «соска», как и у сына кормилицы. Я осторожно погладила дочку, потрогала за пальчики, щечку. Не выдержала и взяла на руки. Она даже не пикнула. Возможно, сказывалось мое нервное напряжение, но такой глубокий безмятежный сон ребенка вызывал у меня неясную тревогу. Я знала, что рискую, но все же потянулась к этой чертовой соске, желая достать ее, проверить, что будет. Но в этот момент дверь распахнулась. Сердце ушло в пятки, я застыла, боясь шевельнуться.
– Что ты тут делаешь? – раздался тихий голос Вирги, и меня слегка отпустило. – Положи нирину-ган обратно.
– У меня грудь разрывается от молока, – прошептала я, чувствуя, как глаза наливаются слезами. Эти слова, совсем лишние в этой ситуации и моем положении, вырвались сами собой. – А еще ее оставили одну… Вдруг что случится? – добавила хрипло.
– Верни в колыбель нирину-ган и иди за мной, если не хочешь вылететь из дворца. Иначе забуду, что ты пришла от Агаты, – тон Вирги стал жестче.
Руки тряслись, а сердце рвало на части, когда я возвращала дочь в кроватку. На секунду все же задержалась, рассматривая личико.
– Идем! – одернула меня Вирга, и я вынуждена была последовать за ней.
Она привела меня в свою комнату, взглядом показала на стул:
– Садись.
Затем испытующе посмотрела на меня и задала вопрос, от которого сердце подскочило к самому горлу:
– Ты ее мать, да? Ты та самая виетта, которая родила нашу нирину-ган?
На глаза набежали слезы. Я закрыла лицо ладонями и кивнула.
– Теперь понятно… – вздохнула Вирга. – И то, что Агата попросила за тебя, и твоя почти сумасшедшая привязанность к нирине-ган… И то, как она успокоилась на твоих руках. Зря ты сюда пришла… Зря…
– Но я ее мать! – хрипло воскликнула я. – Какая мать может оставить своего ребенка? Жить без него?
– Ты не должна была ее помнить…
– Не должна, но помню. Не знаю почему, – ответила я. – Мы с Агатой решили, что это из-за того, что в момент похищения дочка была не со мной, а с моей подругой…
– Беда, если так, ой беда… Для тебя беда, понимаешь? – Вирга села напротив меня за стол, подперла щеку кулаком. – Представляешь, если ноэр-ган узнает, что мать нирины здесь?
– И что будет? – спросила я с вызовом. – Убьет меня? Четвертует?
– Да ладно тебе – убьет, – Вирга отмахнулась. – Не убьет. Отошлет в твой мир обратно, наверное… Но… Как знать? Еще никогда виетта не приходила за своим ребенком.
– Что ж ваш ноэр-ган такой жесткий и равнодушный? – в сердцах произнесла я. – Пытается оплодотворить десяток женщин за ночь, отнимает ребенка, а потом к нему даже не подходит, почти не интересуется… Только сегодня с балкона помахал как флагом и после обратно отдал слугам, словно эта дочь и не нужна ему. Зато готовится выбирать себе жену из оханов, которая и родит ему наследника…