Я решу тебе эту загадку, подумал Рал.
Но Нив-Миззет уже не слушал. Он свернул хвост кольцом вокруг светящейся модели района. – Время не ждет, - сказал дракон. – У меня есть для тебя новый эксперимент. Новое предприятие с моей личной заинтересованностью.
- Вы снимаете меня с проекта лабиринта?
- В некотором смысле.
- Но, гилдмастер … мы так близки. Я почти докопался до ответа. И это же так важно для мощи Иззет.
- Пока он не будет раскрыт, лабиринт останется моим высшим приоритетом. Но мне открылся один любопытный разум. Полагаю, он может быть нам полезен.
Кто-то другой вторгнется в его исследование, и посягнет на внимание Нив-Миззета. Рал перемялся с ноги на ногу. – Каждый день я провожу в поисках. Я буду знать маршрут лабиринта в считанные дни, или, в крайнем случае, неделю.
- Нет, ты не будешь его знать. Ибо ты не видишь всей его структуры. Ты слеп к истинной природе лабиринта, и поэтому ты до сих пор не достиг успеха в этом проекте. Полагаю, это вполне логично, поскольку у тебя крошечный разум. И все же, из-за этого я готов тебя сожрать.
Рал потеребил один из кабелей на своей перчатке и тяжело выдохнул через нос.
- Я не знаю, где он находится, - продолжал дракон, - и не знаю его имени. Но наши разумы соприкоснулись, и я знаю, как выглядит его лицо. Я желаю, чтобы ты мне его нашел. – Нив-Миззет щелкнул когтями, и иллюзия человека, созданная из света точно так же, как сияющая модель карты района, появилась, паря над Ралом в увеличенном размере. Иллюзорный юноша был одет в синий плащ с капюшоном и обладал живым пристальным взглядом. И, хотя, изображение было простым мерцающим световым эффектом, Ралу показалось, что каким-то образом изображенный парень был живым, а он сам – прозрачным и бестелесным. Он спешно вышел прочь, оставив за собой непроизвольные электрические разряды.
Кровавая ведьма Экзава втащила труп в увешанный флагами холл, бормоча под нос беспорядочный напев. Осатанелые демонопоклонники в масках, бесы в ошейниках с шипами, и другие Рекдосовские отродья, стоящие вдоль холла по обе стороны от нее, щелкали зубами и натягивали звенящие цепи, которыми они были прикованы к стенам. Крупное мертвое тело - ноша Экзавы - со скрипом сползло на пол, истекая жидкостью, словно мешок с гнилыми овощами, и Экзава вплела этот скрип в свою хаотичную мелодию. Шеренги вопящих головорезов облизывались, принюхиваясь к запаху трупа. Она могла приказать любому из них нести этот груз за нее, но она предпочитала приносить подношение лично. Она чувствовала, что ее повелитель, демон лорд Рекдос, чьим именем была названа ее гильдия, предпочитал получать дань из ее собственных рук. Да и кровавый след, стелящийся за ней, придавал залам дворца Рикс Маади особую изысканность.
Подношение трупа было необходимо. Маг в синем плаще, наглый иллюзионист, назвавшийся именем Бэррим, ускользнул от нее, и эту дерзость нельзя было оставить безнаказанной. Было бы так весело выпотрошить этого молокососа менталиста на сцене, хнычущего в сладких муках, прежде чем ликующие выродки из «Толпы» разорвали бы его на куски – но вместо этого, он ее одолел. Он прочел ее мысли, обманул ее приспешников, и исчез в Десятом районе. И хуже всего, он прервал представление без единой окровавленной раны или вопля агонии. Экзава была кровавой ведьмой, равной по значимости верховному жрецу среди маньяков гильдии Рекдос, и она знала, что оставить разогретую аудиторию без удовлетворения смертельным финалом было жутким прегрешением. Она должна была все исправить. Этот Бэррим должен был умереть.
Но здесь была одна досадная заминка. Экзава была достаточно проницательной, чтобы понять, что менталисту удалось пронзить ее разум и украсть у нее информацию. Он узнал о связи Экзавы с похищением Селезнийской эльфийки, с раздражающим слух именем Эммара. Лорду Рекдосу это не понравится.
Тело принадлежало огру штыревику, работавшему вышибалой в клубе «Толпа». Скрип его трупа обратил на нее общее внимание, когда она вошла в серный туман тронного зала Рекдоса.
Морда лорда демона словно висела в мареве пещеристого зала, его глаза и раскидистые рога освещались адским пламенем от его пылающей косы. Ничего больше в дыму рассмотреть было невозможно.