Никто не ожидал Ольгу в отеле «Терминюс». Августовский Париж, Париж одиночества…
Стоя в своей комнате у стеклянной двери балкона, Ольга смотрела на Париж, большую чужую деревню, на дождь. Не превращать несчастья в систему… Они попробовали взять судьбу в свои руки, считать, что за гранью стоят остальные, а они – крошечная сердцевина громадного плода. Но можно ли за несколько дней превратиться в центр мирозданья, когда столько лет бродишь по его задворкам? Достаточно было ничтожного случая на автобусной остановке, чтобы снова оказаться за какой-то гранью, вне жизни всех остальных людей, ощутить себя в чем-то не такими, как все… Это было обидно и печально из-за Фрэнка, – ей так хотелось ему помочь, так от всего сердца хотелось помочь; что же касается ее самой… Отдых кончился. И все это потому, что в один прекрасный день ей вздумалось купить себе туфли на низком каблуке…
Телефон… Кто может ей звонить в опустевшем Париже?… Фрэнк?… «Здравствуйте, мадам Геллер, наконец-то! Вы неуловимы!…» Это был голос Дювернуа. Она молчала. «Алло! Алло! – кричал голос. – Алло! Вы слушаете? Да не разъединяйте же, черт возьми! Мадам Геллер! Ольга! Алло! Алло!» – Ольга повесила трубку. Она ненавидела этот голос. Он был совсем как те голоса с автобусной остановки. Ольга пожалела, что не обругала Дювернуа… Но он бы не понял, за что! Оскорбление должно бить без промаха. Ольга опять подошла к балкону:
Опять звонок! На этот раз ей придется ответить ему невежливо! Неужели этот Дювернуа не понимает, как он ей неприятен! Ольга колебалась, брать ли трубку, телефон продолжал звонить… Она все-таки подошла… Женский голос: это была Сюзи. Она никак не ожидала, что застанет Ольгу в Париже! Зачем, спрашивается, она тогда звонила? Да просто на всякий случай, не рассчитывая застать, она сама тоже совсем неожиданно оказалась в Париже. Но все-таки, почему Ольга не на ферме, которую Сюзи ей сдала? Значит, жить там действительно невозможно? Ольга не могла удержаться от смеха: что же, значит, Сюзи думает, что на этот раз она несколько переборщила? Сюзи с возмущением восклицала: не может быть, ферма – рай, но тем не менее ей говорили… и так как Ольга оказалась в Париже… Ольга ее успокоила: эта ферма действительно – райское место… А в Париже Ольга совершенно случайно, так же как и Сюзи. Но у Сюзи, наверно, к ней дело? Да, раз уж Ольга чудом оказалась здесь, то у Сюзи будет к ней просьба… Она только что вернулась из Довиля со своим другом князем… Да нет, ничего подобного! Она просто воспользовалась его машиной… Князя вызвали телеграммой: его невестка пыталась покончить самоубийством, а так как Сюзи узнала, что в Париж приехал один ее важный клиент из Нью-Йорка… Да нет, нет, она не умерла. Просто сумасшедшая! Она только что родила и, едва родив, приняла огромную дозу снотворного… Да, ведь Ольга ее знает, она тоже жила у Сюзи в тридцать седьмом или тридцать восьмом году… Нет, не помнит? Такая высокая девушка, страшная мямля?… Как я могу ее помнить, отвечала Ольга, в тридцать седьмом году я уже давно не жила у вас… Неужели? Не может быть! Впрочем, верно… Но все равно Ольга, может быть, вспомнит, как один раз, когда она была у Сюзи, Сюзи ей рассказывала, что у нее неприятности из-за одной из живущих у нее девушек: вместо того чтобы ходить на лекции, она встречалась с «товарищами»… с коммунистами! Родители об этом узнали и позволили себе потребовать у Сюзи отчета… Как будто она обязана была следить за их дочерью!
– Уверяю вас, Сюзи, я ее не знаю, это было не в мое время.
– Вы думаете? А я была уверена!…
В голосе Сюзи чувствовалось разочарование…
– Может быть, отдаленно… – Ольга совсем не помнила девушки, которую Сюзи назвала мямлей, но ей хотелось наконец узнать, в чем же дело.
– Видите ли… – голос Сюзи пропал.
– Алло! – сказала Ольга.
– Да, да, я у телефона… Одну минуточку! Вы не могли бы заехать ко мне? Я была бы так рада вас видеть…
Что же… Который теперь час? Шесть часов? Хорошо. Она выезжает. Ольге совершенно нечего было делать. А время не шло, оно стояло как вкопанное.
Особняк Сюзи можно было принять за антикварный магазин, из тех, очень дорогих, что на набережных или на улице Фобур Сент-Онорэ. Ольгу всегда подмывало осведомиться у Сюзи о цене мебели и прочих предметов – как это иногда случается, когда заведомо известно, что цена тебе не по карману, но уж очень все красиво! В этом доме не оставалось ничего, что могло бы напомнить Ольге те дни, когда она здесь жила; и каждый раз, как она попадала к Сюзи, дом бывал обставлен по-новому. На этот раз бывшая английская гостиная превратилась в очень светлую гостиную Людовика XV, кресла и кушетки были обиты материей, затканной птицами в гирляндах цветов. Расшитый крестиком ковер – букеты по белому полю – был так красив и изыскан, что на него страшно было ступить. Даже камин был другой, прелестный, из белого мрамора с бронзой. Ольга любовалась им, и Сюзи сказала с легким вздохом, что все это должен увезти с собой американский клиент… Да, даже камин. А Сюзи ничуть не изменилась. По-прежнему выхоленная, причесанная волосок к волоску, одетая в хорошо сшитый светлый костюм… рядом с перстнем-печаткой на мизинце она носила теперь на безымянном пальце обручальное кольцо и перстень с большим бриллиантом.