– А сколько лет папе-то твоему?
– В январе 40 исполнилось.
Серж присвистнул, но ничего не сказал, а только подумал: «Блин, моложе меня».
– Что?
– Да ничего, я думал, он старый у тебя уже.
– Конечно, старый. Седой весь. Вот мама молодец! У неё фигурка точеная, рыжая, как я, и полдеревни за ней ухлёстывает. Только уроды они все. Пьяницы да тунеядцы. Ей бы в город вырваться…
– Вырвется. Обещаю.
Завтрак был закончен. Две чашки кофе завершили диалог сотрапезников. Серж сходил в душ, побрился папиной электробритвой «Браун». Парфюм только понюхал, но использовать не стал. Надел постиранные в стиральной машинке «Аристон» и высушенные на полотенцесушителе новые, купленные вчера вещи. Марина в это время наводила чистоту в комнатах, убирая следы присутствия постороннего мужчины и ночных оргий. Ей надлежало пока оставаться целомудренной провинциальной дочкой крутого и строгого папаши.
Планы Марины звучали из её уст так:
– Поеду сейчас к Ленке, она местная, тоже завалила экзамены в прошлом году. Хочет вместе со мной снова пытаться. Документы мы уже сдали на прошлой неделе. Она у репетитора занимается. Может, пристроюсь тоже? Как думаешь?
– Давай, конечно, раз уж возможность такая есть.
– Пока ничего нет. Сейчас поеду, буду эту возможность завоёвывать…
– На-ка, Мариш, возьми деньги… Сейчас гляну, сколько осталось.
– Зайка, перестань, думаешь, у меня денег нет? – Марина снисходительно и ласково посмотрела на друга. – Мне папенька всегда оставляет. Смотри!
Она подбежала к шкафчику над плазменным телевизором в зале, достала оттуда шкатулку…
– Это моя, её даже Людка не касается!
– Жена папы?
– Угу… Вот, гляди… Семнадцать тысяч рублей с мелочью. Он всегда сюда откладывает для меня лишние деньги. Я, правда, почти ни разу ими не пользовалась. Нужды пока не было. Но если что – они мои.
– А твоей маме он помогает?
– Постоянно. Он на книжку её ежемесячно перечисляет какую-то сумму, какую – не знаю. Но мама говорит «балует». Значит, нормально.
– Слушай, кис, а чем мама твоя занимается?
– На пасеке работает. Мёд, понимаешь?
– Своя пасека?
– Нет, соседа, но они старые друзья, доходы как-то делят… Ну, может, не поровну, но нужды мы не испытываем. Мёд всегда в доме… А кроме того, куры у нас, пятьдесят голов, коза… Раньше коров держали, да пастух спился, гонять некому стало… А, ладно, нормально всё. Хлопот меньше.
– Марин, я сейчас пойду, ты тоже. Присядем на дорожку. По традиции.
Девушка бросила гладить выстиранное платье, стояла в халатике и странно смотрела на Сержа.
– Чего это ты так траурно? Мы ж не навек прощаемся.
Она кинулась к нему в объятья. Серж поглаживал Марину по спине и улыбался. Конечно, зря он так церемонно решил обставить начало дня. Это ж всего лишь начало нового и светлого дня их будущей жизни. Его и Марины. Жизни, предвещающей массу интересного и загадочного… Эти штучки-дрючки, то живые, то мёртвые. Майя, ацтеки… Бр-р. Опять нахлынули впечатления от событий прошедшей ночи. Но почему-то тут же отошли в сторону, затмлённые рыжим светом Маринкиных волос, таких ароматных и влекущих…
– Так, базар рано нынче начинается, тем более суббота. Я полетел к Гарику. А ты давай собирайся и к подруге Лене. Созвонимся. Дальше – война план подскажет.
Серж встал, небрежно покидал подобранные с пола волшебные предметы в коробку из-под обуви, найденную в шкафу прихожей, запихнул её на антресоль, так, чтоб не бросалась в глаза, и ушёл, чмокнув на прощанье Марину.
…Гарик встретил его по-кавказски радушно, с обниманиями и символическими поцелуями.
– Ара, слушай, я про тебя всю ночь думал, дорогой. Ты, Серёжа, чем-то зацепил меня со своей девушкой. Такая пара у вас! Так вы подходите друг другу! Я хороших людей сразу чувствую. Разные тут у меня бывают. И менты, и бандиты, и воры, и простые люди. Ты – не как все. Ты человек! – Гарик значительно поднял указательный палец вверх. – Ты мне зачем доллары назад вернул вчера? Обидеть хотел?
– Ну, что ты, дорогой!
– Нет, я понял, что ты благородный! Я таких уважаю.
Серж с подобающим вниманием выслушал тираду армянина и, пожимая ему руку, завёл свою тему разговора.
– Гарик, я тебе честно скажу. Ты парень свой, я вижу, и бакинских знаю хорошо, приходилось и пайку вместе делить…
Гарик понимающе кивнул, мельком обратив внимание на выглядывающие из под майки синие звёзды на плечах Полехи. А тот продолжал, не упустив из виду движение глаз бакинца.
– Я сам, как и ты, издалека приехал, но местных знаю хорошо. Друг меня сюда пригласил. Сильный человек был, уважаемый.
– Что, убили, да?
– Нет, сам умер, от рака.
– Вай!
– Ладно, Гарик, не о том я… Мы с тобой друга моего помянем как-нибудь обязательно…
– Обязательно, слушай!
– У меня есть кое-что. Помоги сбыть. В накладе не оставлю.
– Что там, говори, слушаю? Помогу, если надо, у меня друзья есть…
– Там много чего: кольца, броши, цепочки, подвески, запонки, кулоны, коронки, царские монеты…
Серж замолчал, испытующе наблюдая за Гариком.
– Много? – спросил тот.
Серж руками скатал невидимый клубок размером с футбольный мяч.
– Да так, изрядно, в общем…
– Как быстро надо?
– Не надо. Быстро как раз не надо. Человек нужен. Не продавец, не перекупщик, не барыга… Коллекционер, понимаешь? Знаток. Гарик, только тихо. Ты мне человека, я тебе, как брату, комиссионные…
– Серёжа, дорогой, – Гарик умоляюще взял за руку Полеху и, заглядывая ему в глаза, жалобно попросил: – Только дай мне первому посмотреть, может, себе что возьму, дешевить не стану, всё возьму, если понравится. А человек есть такой – профессор!
– Кличка, что ли?
– Настоящий профессор! Что ты! Он главный здесь коллекционер, специалист! Вот такой мужик! Нормально всё! Он клиент мой постоянный. Звонит через день, новое что появляется, у меня берёт. Мне цыгане сдают, барыни сдают, барыги тащат. Менты не лезут. Я с ними…
Гарик потёр друг об друга указательные пальцы.
Серж удовлетворённо откинулся на спинку стула в маленькой каморке базарной ювелирки. В окно давно робко постукивали уже трое клиентов, на что Гарик любезно отвечал жестами «немного подождать».
Полеха встал, молча пожал руку армянину и вышел из помещения. Прогуливаясь по людному рынку, он набрел на ещё одну точку. «ИЧП ювелир Асламов М.И.». Понаблюдал. Азербайджанец. Лет пятидесяти. Тоже улыбчивый и шустрый. Но… Как говорят, сердцу не прикажешь. А ещё говорят: «Старый друг лучше новых двух».
Полеха набрал номер Гарика, хотя находился в ста метрах от его мастерской.
– Гарик, это я, Сергей. Ты можешь со своим профессором договориться на сегодня? Лучше пораньше, до вечера, но не ранее обеда… Так… Ага… Нет, пусть сам место назначит… Конечно, Гарик, какие вопросы!? Как обещал, первый ты!.. Гарик, я клянусь тебе, мне ещё здесь жизнь налаживать, я дружбу ценю. Можешь мой телефон ему сразу дать. Я сам договорюсь… Да… И тебе сообщу. Да я сам подъеду. Созвонимся, и подъеду. Всё, давай! Жду звонка! Не откладывай только! Пока.
Через два часа Полеха открывал ячейку автоматической камеры хранения в Новомосковске. Снаряжённый недорогой удобной сумкой, купленной на центральном рынке, где ведёт свой промысел бакинец Гарик, Серж высыпал в неё половину содержимого чемоданчика. Он проделал эту манипуляцию прямо в ячейке, не вынимая рук. Сунул сумку – и вынул сумку. Словно передумал её оставлять там. Из соседней ячейки достал зоновский баул, открыл его, поворошил барахло и, подумав, вернул обратно.
Уезжать не хотелось. Город манил. Здесь оставалось две трети сокровищ. И неизвестно, что там ещё есть, если в первом попавшемся наугад тайнике – несколько фантастических предметов, тайну которых ещё предстоит разгадывать. А если их ценность перевешивает всю эту бриллиантово-золотую мишуру?!
Сергею стало немного не по себе. «А вдруг со мной что-то случится? – подумалось ему. – Маринке сказать? Рано ещё. Да и как она… В подземелье, что ли, полезет? Ерунда какая-то. Ладно, Серж, спокойно! Делай всё аккуратно, но быстро!»