— Да! — согласилась Люба.
В песках — это значит у Лугового, на Джаман-Куме. Забился между бархан и сиди, как тушканчик. А тут, как на ладошке. Со всех сторон метет, дует...
— Ничего, Самит. Нам и Жалмауз-Кемпир не страшна, вот только окопаем еще палатку, присыплем края землей.
— Ой-бай, зимовать собираешься, что ли?
— Чтоб Жалмауз-Кемпир не поддувала!
— А-а!
— А какая она, Жалмауз-Кемпир? — В глазах Любы сверкала хитринка.
— Разный. Но всегда плохой. Джаман. Вот сейчас разгулялся как!
— Пусть, мы сильнее, Самит.
— Канешна! Только курсак нет... Холодно как!..
— Морозит... Ты говоришь, в песках лучше?
— Там буран поверх барханов гуляет. Краснотал туда-сюда крутит, дарман скоро кончает.
— Потри щеку, она у тебя белая!
— Зачем белая!
Самит хватается за щеку, что-то шепчет по-своему.
— Не ругайся, Самит. Нехорошо.
— Мал-мал ничего: Жалмауз-Кемпир пугать надо.
— Ты же не веришь! Жалмауз-Кемпир — в сказках только.
— Когда в сказках, когда наяву...
Палатка укреплена. Взявшись за руки, они тянут друг друга в палатку, закрывают полог на петли, вешают кошму, чтобы не продувало. Через полчаса начинают пить чай — сплошное блаженство, если б еще был сахар и хлеб. У них нет даже банки консервов. Только сухари. Ничего, как-нибудь они протянут еще день-два, а там и работе конец. И можно сматывать удочки. Вот только буран так некстати. Но ничего. Буран уляжется. Не будет же эта Жалмауз-Кемпир неделю носиться по степи. Надоест.
— Ай, Любаш-кыз, зачем не брал у Лугового мал-мал продуктов? Граммов пятьсот сахарку, две-три банки консервов...
— Да у него нет, Самит!
— А ты просила?
— Как же.
— И он сказал нет?
— Ну да.
— Зачем неправду говоришь? Знаю, что не просила!.. Ладно. Ты одна больше не поедешь. Не пущу.
— Теперь уже некуда ехать, Самит. Только в Песчаный, когда закончим.
— Правда, что канал начали рыть?
— Да! Большая вода будет, Самит.
— Совсем хорошо! Значит, мы с тобой не зря мерзнем.
— Вот только буран некстати.
Кругом свистит, стонет... Еще один порыв посильней — и все полетит к черту. Но палатка не поддается... Если бы зажечь керосинку, но в бидоне на донышке. Нельзя, нужно тянуть. Все подходит к концу, все на исходе. Только неисчерпаем энтузиазм да безгранична любовь...
Пушкин, самый несчастный человек в любви, как воспел ее!
Нет, так почувствовать может только человек счастливый. Какая была эта Керн? Как богиня, наверное!
— Что шепчешь, Любаш-кыз?
Самит часто выводил ее из мечтательности. Он не переносил, когда Люба становилась грустной.
— Стихи, Самит.
— Опять Пушкин?
— Ага.
— Говори вслух.
— Какие?
— Все равно.
Люба прочла:
— Это про нас! — воскликнул Самит и тут же замер, насторожившись.
За палаткой раздался лошадиный топот, потом — голос:
— Эй, кто там? Выходи!
Люба вскочила, за нею Самит. Выглянув из палатки, они увидели перед собой всадника в черной бурке на высоком поджаром коне.
— Здравствуйте, товарищи! Случайно увидел вас. Я директор совхоза Дубков, — прокричал всадник. — Прошу помочь, чабаны не справляются с отарой. Перегоняем в пески...
Он не договорил и махнул рукой в сторону, откуда уже доносились крики чабанов, лай собак и блеяние овец.
— Самит, поехали! — скомандовала Люба.
Вскоре они вместе с чабанами уже обскакивали отару, стараясь вести ее наперерез ветру к пескам, а овцы все норовили повернуть по ветру и катиться в сторону. Крики чабанов, лай собак, острый запах животных, движение широкой, как лавина, отары возбуждали Любу. Она носилась на разгоряченной лошади, всецело отдавшись влекущему ее движению, борьбе с бураном.
— Люба, милая, левый фланг поддержи! Левый фланг! — прокричал кто-то рядом.
Она обернулась и увидела Дубкова. Он тоже был возбужден, лицо его было красно от мороза, и глаза сверкали. Он указал ей, где этот левый фланг, и сам тоже поскакал туда. «Как на войне!» — подумала Люба и поскакала за ним.
А буран все усиливался. Метель связала небо и землю сплошной кисеей снега, и эту кисею ожесточенно трепал и волочил по степи ветер, запутывал в нее людей, животных. Скоро уже Люба не видела соседних чабанов, ей казалось, что она осталась одна со всей отарой. Но чабаны появлялись и исчезали в метели, как призраки. Они делали свое, не отступая перед бураном, и отара медленно, но уверенно приближалась к спасительным пескам. До них теперь было уже недалеко. Это радовало девушку и придавало сил.