— Ермен Сабирович, поздравь товарища Бушлина: его восстановили в партии.
— Восстановили! — воскликнул и Бушлин. — Понимаешь, Ермен Сабирович, восстановили! И партбилет вернули... Тот самый, мой... Вот он, гляди!..
Бушлин протянул Мамбетову партбилет, на котором была наклеена карточка молодого Бушлина: бравого, с пышной шевелюрой. Мамбетов пожал руку Бушлину с радостью.
— Восстановили... Понимаешь, Ермен Сабирович, восстановили! — повторял без конца Бушлин. — Спасибо партии, простила... Да я разве... Эх, кабы здоровье сейчас!.. Кабы здоровье!.. Да я...
Бушлин вдруг зарыдал, голова его затряслась, и он, опираясь на палку, поспешил из кабинета.
— Запомни этот миг, Ермен! — Омаров вскинул на Мамбетова строгие глаза. — Запомни это накрепко! Сердце партии и народа отходчиво, но это ценить надо вовремя... Ну ладно, я ведь не затем тебя пригласил, чтобы читать нравоучения. Однако к слову, спрошу твой «незваный» у нас зимовать будет, что ли?
Мамбетов улыбнулся.
— Не так просто, товарищ Омаров. За это дело уже не я один отвечаю и не один работаю по нему. Многие обстоятельства нужно проверить не только в Жаксы-Тау...
Омаров перебил:
— Ой, Ермен, только ли дело в обстоятельствах? Не заржавел ли твой карающий меч, не притупился ли? Только и слышу, что лекции читаешь. Смотри, как бы я тебя не стал рекомендовать в штатные пропагандисты...
Омаров даже погрозил пальцем. Такой человек: не всегда поймешь, когда шутит, когда всерьез говорит. Но всегда за шуткой такое, что заставляет задуматься.
— Мне не верите — поговорите с Лариным. — Мамбетов обиделся и отвел глаза.
— Эх, Ермен! Ты же понимать должен: лектора легче найти, чем хорошего чекиста. А с Лариным я говорил. Кстати, он неплохого мнения о тебе... Но я не об этом. Носит нас из крайности в крайность, понимаешь? Будто золотой середины не видим... Так вот, разбирайтесь побыстрее с этим «Незваным», нечего ему здесь землю топтать... — Омаров помолчал и уже другим тоном, поласковее, продолжал:
— Я к чему спрашиваю? Хочу, чтобы ты проехал в совхоз, на Джаман-Кум. Сможешь? Там много скота в степи. Часть овец перегоняют в новые кошары, ближе к кормам. А тут такая погода. Сколько лет не было такого.
Мамбетов спросил:
— Когда выезжать?
— Сейчас, конечно! У тебя на ходу машина?
— Машина новая.
— Правда, я и забыл. На твоем газике никакой буран не страшен — выберешься...
В полночь Мамбетов был далеко за горой Жаксы-Тау. Теперь уже так пошло, что всякий раз, взглянув на громаду с пирамидой на вершине, Мамбетов вспоминал свое дело. За условным названием, вырвавшимся когда-то экспромтом, стоял определенный человек, принесший Мамбетову столько хлопот и огорчений. И не только ему — всей экспедиции, многим людям, даже тем, которые раньше не знали о его существовании, не видели его и не увидят.
...Когда Мамбетов впервые прочел проявленные листки, взятые Малининой из тайника на Жаксы-Тау, его охватило смятение. Он почувствовал себя так, будто кто-то без предупреждения бросил его в невесомость, что земля уходит из-под ног, а он ничего не в силах предпринять для того, чтобы встать.
Но так продолжалось недолго. В панику нечего было вдаваться. Эти записки теперь должны направить его по верным следам. Мамбетов составил план своих действий, созвонился с Лариным.
— Занимайтесь обычным делом, — сказал начальник. — Мы скоро получим еще одно заключение по почерку. Тогда подумаем, что предпринимать дальше.
Мамбетов после этого разговора каждый день ждал звонка от Ларина или пакета. В то же время он получил новые важные сведения: «битые карты» совершали спекулятивные сделки с иностранцами. Среди них была и гид американской выставки Линда Мартин. Это имя не выходило из головы Мамбетова все лето! Теперь было ясно: о Жаксы-Тау она могла узнать только от Виднова. Ведь только он один из «битых карт» ехал в экспедицию. Теперь все становилось на свои места. Виднов — вероятный агент Линды Мартин, поскольку она оказалась разведчицей. Теперь Мамбетов на верном пути.
Еще пролетела неделя, другая. Мамбетов не удивился, когда к нему приехал следователь Сергеев, уже немало сделавший для документации преступления по делу «Незваного гостя».
— Знаешь, кто писал тайнописью записки? — спросил он, входя в кабинет к Мамбетову. Этот вопрос прозвучал для Мамбетова лучшим приветствием.
— Знаю, — твердо произнес Мамбетов, — Виднов.
— Да, Виднов! — подтвердил Сергеев. — Ты правильный курс держал, Сабирыч! Только медленно вел свой корабль. Есть важные обстоятельства, для полного выяснения которых придется еще потрудиться. Затем я и приехал к тебе. Ну, и расскажу, что мне довелось получить из разъездов по Московской области. Ты знаешь, что после разоблачения притона «битые карты» разлетелись, словно по ветру...