Все, что происходило у нее на глазах, все, что она слышала от Симы, казалось ей несуразным, похожим на бред. Это раздражало ее, но она чувствовала себя бессильной вступить в борьбу, разбить убежденность Симы в незыблемости религиозных догм.
В эти минуты Вера ненавидела себя за беспомощность. Когда уехал сборщик и мать Симы подошла к воротам, где сидели девушки, Вера ничего не могла сказать ей, а ведь на сердце кипел протест, страшное желание обрушиться на подругу, И впервые она почувствовала, что ей не хватает знаний. «Одними утверждениями, что бога нет, сделаешь мало, — думала Вера. — Сима вот тоже утверждает, что бог есть, ссылается на библию. А я даже не знаю, откуда взялась эта книга...»
— Мама, когда? — услышала Вера Симин голос.
— В ту пятницу.
— Он передал?
— Да, возьми вот...
Воронова протянула дочери сложенный в несколько раз листок бумаги. Сима, приняв, тут же спрятала его в кармашек, не разворачивая.
«Вот и тайны у них свои», — подумала Вера и вдруг почувствовала здесь себя неловко. Она торопливо простилась и пошла домой.
Солнце уже село, улица быстро заволакивалась сумерками. Теперь они почему-то пугали Веру. Девушка побежала к остановке трамвая, не разбирая дороги...
Вот те события, о которых рассказывала мне в первый день допроса Вера Лозина. Я передал их так, как представлял себе из ее показаний.
В пятницу
Не все то, что мне рассказывала на допросе Вера Лозина, имело прямое отношение к расследованию преступления, но я не перебивал ее. Передо мною начинали постепенно раскрываться судьбы людей, оказавшихся в орбите «белогорского дела». Не один раз я возвращался к показаниям Лозиной, перепроверял показания других свидетелей, делая очные ставки. И как-то само собой так получилось, что показания Веры явились костяком всего расследования...
Разговор матери Симы со сборщиком утильсырья, переданный им листок бумаги для Симы, назначенный срок какого-то события — в пятницу — все это взволновало и насторожило Веру. Ко всему этому Сима почему-то стала сторониться ее, избегать разговора наедине и уже всегда торопилась первой выйти из цеха в конце работы. И вдруг Сима перестала приходить на работу вовсе.
— Ну вот и прогулы пошли, — пробасила Левитан. — Только этого не хватало.
Вера предположила:
— А может быть, Сима больна?
— Мы с тобой ее не вылечим, — недовольно буркнула Левитан.
Вера решила навестить Симу в первый свободный вечер. Она быстро нашла Меловой переулок, сразу увидела тот дом, возле которого сидела с Симой.
Не без робости Вера толкнула калитку и вошла во двор.
Двор был просторный, с трех сторон огороженный забором, а с четвертой его отсекал овраг. Возле самого обрыва, запрокинувшись к ручью, стояла баня с крохотным оконцем, которое можно было закрыть ладонями рук.
Вера прошла мимо грядок, небольших и аккуратных, как могилки на городском кладбище. Пройдя к бане, постучала в окно, словно боясь войти в низкую дверь. В окне показались глаза Симы.
— Заходи, — сказали ее губы беззвучно.
Вера, пригнувшись, переступила порог предбанника и увидела Симу, державшую в руках гитару. Сима была здорова! Она даже играла!.. Не стоило так беспокоиться. И внутри бани, в крохотной комнатушке, оказалось светлее и чище, чем Вера предполагала. Она думала, что попадет в сумрачный погребок, с запахом мыла и веников, а оказалась в чисто выбеленной комнате с двумя кроватями, столом и цветами возле окошка.
Вера облегченно вздохнула.
— У тебя неплохо, Сима, — воскликнула она, оглядывая комнату. — Ну, здравствуй!
Сима сдержанно ответила на приветствие, положила гитару на стол, сверху лежащего на нем листка бумаги.
— А мы думали, что ты заболела... — проговорила Вера. — Все беспокоятся. Ведь не показываешься сколько дней. Что случилось?
Вера пододвинула к столу табуретку и присела напротив Симы. Разговор не вязался. Сима отвечала односложно, как очень усталый человек, взгляд ее пугал.
— В самом деле, что с тобой? — переспросила Вера.
— Не понять тебе...
— Почему же? Думаешь, я уж такая...
— Да нет!.. Ты — умная, Вера. Но глухая к слову... К святому слову.
— Ах, вот что! — воскликнула Вера. — А я думаю... Святое, правда, не признаю. И не хочу признавать. Оно исходит не от умных людей.
— Оно — от души! — Сима взяла гитару и поправила рукой открывшийся листок бумаги. Вера увидела, что он исписан стихами. Ей показалось, что это тот самый листок, который передала ей от сборщика утиля мать.
— Кто тебе стихи пишет? — спросила Вера, надеясь вызвать девушку на откровенность.