У ворот она столкнулась с каким-то стариком. Белая борода его, мелькнувшая в темноте, показалась Вере знакомой.
«Шомрин?»
Сомнений не оставалось: невдалеке под деревом стояла подвода. На телеге горой возвышался утиль.
— Он! — прошептала Вера. Она обругала его, ненавистного, Варлаамом и вдруг вспомнила, откуда она знает о сожжении пустынножителя. У Мельникова-Печерского вычитала! В книге «На горах»! Так вот откуда брат Ивам извлек «святое слово». И Сима верит! Надо сказать ей. Сейчас же!
Вера вернулась. И когда вбежала в избушку, увидела Симу, стоявшую перед Шомриным на коленях. А он простер над ней руки и что-то внушал проникновенно, неторопливо.
Увидев остановившуюся на пороге Веру, он выпрямился. Вере показалось, что он сейчас бросится на нее, вытолкает за дверь. И она закричала, чтобы успеть сказать то, ради чего вернулась:
— Сима, не верь Шомрину! История про Варлаама взята из книги Мельникова-Печерского «На горах»... Не верь Шомрину! Тебя обманывают!..
Шомрин, к удивлению Веры, не двинулся с места. Он поднял руки к потолку, закатил глаза и произнес:
— Господи, прости ей согрешения...
В Березовой балке
Новая встреча с Шомриным обозлила Веру. В его лице она видела врага не только для Симы. Это был страшный человек для всех сектантов, для всех окружающих. С каждым днем и особенно после бесед с Симой Вера наполнялась к нему неприязнью.
И под влиянием этого чувства к Шомрину она пошла в редакцию, чтобы рассказать о нем все, что уже знала. Два вечера она помогала сотруднику редакции писать статью, разоблачающую Шомрина. Прищуривая, серые глаза, сотрудник расспрашивал Веру о всех деталях крещения святым духом. Ей нравилось, что он старался передать все правдиво, выделить роль Шомрина и брата Ивана — черного гостя, как он его называл. Вера с интересом наблюдала, как отшлифовывается строка за строкой, как все острее становится мысль.
Закончив работу в редакции, Вера отвезла Симе обещанные книги, роман Мельникова-Печерского, но Сима ее встретила холодно. Разговора не получилось вовсе. Сима ссылалась на нездоровье и все глядела в крохотное окно, в котором видна была только одна ветка вишенки, стоявшей неподалеку на грядке.
Настроение у девушки было подавленное.
— Скажи, что с тобою, Сима?
— А зачем?
— Будет легче. Всегда так: поделишься с другим своим горем — и будто камень с сердца.
— Не понять тебе.
— Вот заладила: не понять, не понять... Чего?
— Того, что жить страшно.
Вера была поражена. Она уже хорошо знала Симу: раз говорит так, значит чувствует страх.
— Что же страшит тебя, Сима?
— Все... Куда ни кинь глазом — обман, заблуждение.
— Мне кажется, что ты скрываешь что-то от меня. Большое, важное... Почему же не пойму?
— Ну, скажу вот тебе: люди не те. Поняла?
— Не по Христу живут? — Вера улыбнулась.
— Давай скажем так: не по совести. Это для тебя доступнее будет.
Сима подняла на подругу печальные, наполненные скорбью глаза.
— Хорошо. Такие люди есть, согласна. Но ведь не все.
— Все! — убежденно сказала Сима.
— Значит, и я?
— Разве ты исключение?
— Ты обижаешь меня, Сима. Я, например, считаю, что совесть у меня чиста. Я стараюсь хорошо работать, наша бригада на фабрике передовая, я учусь. Ну... никогда не вру, не делаю зла другим.
— Не делаешь?.. А кто в редакцию ходит?.. Пишешь про нас, зарабатываешь!..
Веру будто ударили по лицу.
— Сима, как не стыдно!.. Да, я ходила в редакцию. Да, я рассказывала про вас. Но не из-за денег. Я ничего не получала. Какие деньги, опомнись! Я хочу помочь тебе. Понимаешь, брата Иосифа нужно разоблачать.
— Какое злое слово...
— Да, именно разоблачать. И я не скрываю этого от тебя. А когда напечатают, сама принесу статью. Зло — от проповедника. Он же нечестный человек. Помнишь, как он фашистов расхваливал? А они твоего отца убили... Вот тебе и совесть брата Иосифа. А совесть по Христу — рабская совесть. Я такой не хочу. Не приму. Моя совесть другая, человеческая.
Сима закрыла глаза руками, стала раскачиваться, как от головной боли.
— Кто бы понял, как тяжело... Господи, кого слушать, кому верить?.. Почему так все запутано?.. Тяжело, тяжело. Даже среди своих братьев и сестер по вере. И они не совершенны. И они лукавствуют... Нищие духом!.. Я же хочу, чтоб люди были такими, как Христос. С открытым сердцем! Чтоб каждому верить. Как себе!.. Чтоб жить без обмана, без лжи...
Сима плакала. Вера обняла ее, притянула к себе.
— Сима, ты хорошая!.. Даже сама не знаешь, какая хорошая... — и, не договорив, тоже разрыдалась.
...Вскоре вышла газета с новой статьей о проповеднике. В ней всех сектантов называли мракобесами. И Симу тоже. Это возмутило. Вера помчалась в редакцию.