Для анализа крови все уже было готово. Я поднял мензурку:
— Sanguis densior aqua.
Прозрачная жидкость стала желеобразной и слегка помутнела.
— Мне нужно по капле крови от вас и мисс Тиберий.
Они заколебались. Мисс Тиберий уколола палец первой и выдавила каплю крови. Та упала в желеобразную массу, как галька в воду, достигнув дна мензурки с отчетливым стуком.
Наконец и леди Калиста повиновалась.
Я покачал мензурку в воздухе.
— Если вы не состоите в родстве, реакции не будет.
Капли крови, точно два крошечных шарика, перекатывались по дну. А затем их, подобно магнитам, повлекло друг к другу, пока они не соединились в единый овал.
— Я бы сказал, весьма близкое родство.
— Это… этого не может быть. Наверное, чистое совпадение, и мы дальние родственницы.
Не сказав ни слова, я проделал еще один анализ, на сей раз использовав собственную кровь и кровь Алекта. Две наших капли также потянулись друг к другу, но вместо того, чтобы слиться, образовали нечто вроде гантели.
— Он мой двоюродный дед. А ваше родство гораздо ближе, чем наше.
— Нет, — промямлила леди Калиста. — Нет.
И рухнула в кресло.
Мисс Тиберий стояла совершенно неподвижно, не сводя глаз с матери, женщины, ради любви которой пошла на измену.
Я мог сто раз повторить ей, что не стоит и пытаться добиться одобрения леди Калисты: та смотрела свысока на всех, кто ее любил. Лишь барон Уинтервейл заслужил ее преданность — человек, думавший только о себе и бравший желаемое, ничего не отдавая взамен.
Ранее я собирался настаивать на особо суровом наказании для мисс Тиберий. Но теперь понимал: нет кары страшнее равнодушия — в действительности даже отвращение — матери, узнавшей, что они все же родственницы.
— Каждый из вас может быть обвинен в государственной измене. Однако я предложил высшему совету менее жестокий план действий. Как у всех коллаборационистов, у вас будет возможность покаяться и просить о помиловании. Расскажите о ваших отношениях с Атлантидой во всех подробностях и, скорее всего, будете прощены. Скроете что-нибудь… — Я не стал договаривать. — Пока же я буду искать поддержки совета в лишении Алекта королевских регалий и привилегий. Вы трое должны собрать вещи и покинуть Цитадель в течение двадцати четырех часов.
— Но… но… что нам делать? Куда деваться? — воскликнул Алект.
— Я бы мог конфисковать ваше личное имущество, но не стану. Так что у вас будет предостаточно средств, чтобы найти место для жизни. Полагаю, то же касается и леди Калисты.
— Но разве мы не можем получить толику снисхождения? — начал умолять Алект. — В конце концов, мы же ваша семья.
— Вы просите о снисхождении, глядя мне в лицо? Возможно, вы хотите увидеть мою менее снисходительную сторону?
Он задрожал:
— Нет, сир. Благодарю, сир.
— Хорошо. Очень надеюсь никогда больше никого из вас не увидеть. А теперь убирайтесь.
Пока они, еле волоча ноги, шли к дверям, я кое-что припомнил.
— Кстати, леди Калиста, за день до встречи с Лиходеем мисс Сибурн поняла, что вы с ней не родственницы, поскольку ее кровь не откликнулась на кровный круг, который вы установили в Сахаре. Должен сказать, я еще не видел ее более счастливой.
Из книги «Устная история. Последнее Великое Восстание»
9. Широкая общественность и не ведала, что наследники дома Элберон всегда владели кровной магией.
Большинство магов Державы знакомы с историей появления на их земле народа сихар, всюду гонимого и отчаянно ищущего безопасное убежище. Но в учебниках не пишут о том, что сихары в благодарность подарили Гесперии Величественной самый ценный свой справочник по магии крови, а также поделились секретным умением создавать изгиб в пространстве — тайной, которую сихары позже утратили, но дом Элберона сохранил.
Из «Хронологии Последнего Великого Восстания»
10. Иоланта Сибурн:
В ночь перед государственными похоронами мы с принцем отправились в квартиру моего опекуна в Париже. Прошло всего четыре дня с тех пор, как они с учителем Хейвудом сели пить чай и были прерваны сигналом кулона, что выдал мое внезапное перемещение на тысячи верст.
На столе в salle de séjour по-прежнему стоял чайный сервиз. Увидев это… [Пауза.] Извините. Увидев это, я расплакалась.
Мы прошли в спальню опекуна и собрали его вещи. Их было крайне мало — ведь мы освободили его из круга страха в отеле «Кларидж» совсем недавно. И все было новым, купленным в расчете на долгое пребывание в Париже.