Выйдя из кафе, Кривцов зашел в аптеку и купил презервативы. Завтра приедет Ольга.
Мы все — сперматозоиды, вдруг подумалось ему. Бегущие к единственной яйцеклетке реальности. Не все, разумеется, достигнут цели. Но тот, кто пошустрее, задаст реальности вектор развития и определит ее будущие качества.
Каждый, кто этого не понимает — просто слеп.
3. Ро
Ро сидел рядом со Стасом, вглядывался в черты и прислушивался к звукам. Странно было смотреть на — с виду — совершенно человеческое тело и слушать не биение пульса, не дыхание, а тихое жужжание. На грани слышимости, но такое чуждое.
Ро знал, что еще некоторое время Стас будет лежать неподвижно — пока мозг не адаптируется к новому телу. Сначала оживет лицо, откроются глаза и начнут оглядывать все словно через туман, потом слегка дрогнут пальцы, заработают руки и ноги, но еще несколько часов он будет ходить неуверенно, придерживаясь за стены или руку товарища по несчастью. И только потом полноценно, уверенной походкой вступит в бессмертие.
Ро смотрел на лицо Стаса и думал о том, как не похож он сейчас на самого себя. Как безлико выглядит не подключенное к мозгу тело.
Впрочем, что тут удивительного? Все тела были марки «Adam-3f», первая экспериментальная модель с полной функциональностью, сделанная, как и все прочие адамы, японцами. Родная сборка. Рост метр семьдесят два, черные волосы, чуть раскосые глаза.
И все же наметанный глаз фиксировал мельчайшие отличия. Ро никогда не спутал бы одного соседа с другим.
Профессор имел привычку говорить с легким прищуром, делавшим узкие глаза адама похожими на штрихи черной туши. Его спина была ссутулена, а пальцы вечно стремились что-то сжать — подлокотник кресла, чашку, запястье другой руки…
Ванька не мог ни на чем сосредоточить взгляд — постоянно ощупывал глазами помещение, собеседника, озирался боязливо. Его сбила машина, когда он перебегал дорогу — кажется, опаздывал на экзамен. Может, это беспокойство последних секунд навсегда отпечаталось в его повадке?
Иван Михайлович прихрамывал на обе ноги, а уголки губ его всегда были опущены так, что даже у типового механического лица появлялись бульдожьи брыли.
И вот теперь Ро смотрел в лицо Стаса и не узнавал его. Может, дело в том, что мозг еще не заработал на полную мощь, не взял под контроль все электронные жилы нового тела, но ни одной знакомой черточки опытный глаз художника не замечал.
Много ли разницы между трупом и типовой моделью? В одном человек уже умер, а в другом — еще не возродился. Ро смотрел на Стаса и представлял, как выглядело его собственное тело после смерти. Наверное, более непохожим на типового японского адама быть невозможно — высокий, нескладный молодой человек с бледными глазами и копной светлых волос. Невыдающийся, блеклый, неприметный в толпе. Пожалуй, он только после смерти понял, насколько индивидуальной и яркой была его внешность.
Гудение прекратилось внезапно. Ро не сразу сообразил, что на него смотрят черные зрачки. Смотрят напряженно, с тревогой и одновременно вызовом. Совсем не по-стасовски.
— Ты кто? — раздался типовой голос. Адам — почему-то Ро не мог по привычке назвать его Стасом — пытался встать с кровати.
— Меня зовут Родион, — тихо ответил Ро.
— Мы знакомы?
— Да, просто ты об этом не помнишь. Как ты себя чувствуешь?
— Терпимо. Дай руку!
— Подожди. Дай своему мозгу адаптироваться!
— Да ну тебя. Сам встану!
И он действительно поднялся. Встал нетвердо на ноги, придерживаясь рукой за столик. Пошатнулся — должно быть, голова кружилась, мозг еще не до конца прочувствовал тело. Ро поддержал его и усадил обратно.
— Что случилось?
— Видишь ли, ты… Как бы тебе сказать? Понимаешь, ты — умер.
Губы адама расплылись в усмешке.
— А ты шутник! Скажи еще, что ты апостол Петр с ключами от Рая!
— Не скажу, пожалуй. Здесь скорее Чистилище. Впрочем, кому как.
Адам задумался.
— Да, — наконец сказал он, скорее самому себе, чем Ро. — Я так и думал.
Он поднял глаза на Ро.
— Я умер, говоришь? Когда, интересно? Не знаешь?
Ро покачал головой.
Адам встал, прошелся по комнате. Покрутил руками, присел пару раз.
— Непривычно. Я был намного выше. И несколько шире, определенно. Почему у меня не гнется левая рука?
— Дефект конструкции. У Стаса тоже не гнулась.
— У Стаса?
— Да. Вчера ты был Стасом.
— Вот оно, значит, как? — Адам задумался. — Понятно. Я разберусь в этом, Родион.
Ро усмехнулся.
— Посмотрим, надолго ли тебя хватит. Впрочем, приятно, что хоть кто-то собирается действовать.