-Комедия в трех лицах - сверкнул золотым зубом Пуляй. Он оторвался от своей маленькой, исписанной столбиками какого-то незнакомого языка, книжки и покачал головой - обожаю полицию за ее серьезность даже в самых глупейших ситуациях.
И, откланявшись, допил свое юво и вышел. Элет совершенно забыл о том, что контрабандист не скинулся за выпивку.
-Знаете Лила - признался он, нависая над сидящей рядом, пожимающей плечами, Гирке - это конечно все чудовищно, Хелен и все такое, ну вы же понимаете меня, что я хочу сказать. А сказать я хочу вот что. То, что полиция это полиция. Долг, понимаете? Честь мундира, рыцарский кодекс. Ну да это очень тяжело, а вы первый раз, но мы тоже все никак не можем привыкнуть....
И вечер продолжался. Юво, музыка и суп лились рекой, а в закусочную заваливались все новые и новые полицейские - заканчивалась вечерняя смена, и надо было поесть перед уходом домой. А те, кто уже покушал и выпил, махали рукавами оставшимся и отчаливали в ночной дозор, в темноту. Никто и не подозревал беды, и даже не насторожился, когда гуляки начали покидать зал поодиночке и даже подвое и потрое, а из клозета под лестницей потянуло подозрительно густым, щекочущим ноздри запахом необычайно концентрированного полицейского супа.
-Я на минутку - с важным видом закивал своей даме Турмадин и, подпрыгнув, в темпе джиги засеменил в дальний угол к лестнице. Но тут его уже ждала целая очередь прижавшихся к стене закусивших губы и теребящих пояса, солдат и полицейских. Недоуменно поморгав, Турмадин бросился наверх в комендатуру, где на втором этаже между комнатой долговых приставов и архивом нераскрытых дел располагался еще один туалет. Ненависть рыцаря была безгранична, когда он обнаружил, что и здесь уже стоит очередь, а какой-то курьер осторожно стучит в запертую дверь кабинета интенданта Тукса.
-Я занят! - в стыдливом отчаянии восклицал из кабинета интендант.
-Сэр Турмадин! - из распахнутой двери канцелярии вышел Тирэт - ради всего святого, что за бардак?
-Минуточку.... Я сейчас... - простонал рыцарь и, невзирая на недоумевающий взгляд заместителя коменданта, бросился прочь, во двор.
Не прошло и часу, как к наполовину обгоревшему зданию полицейской комендатуры подъехал черный орденский дилижанс, а следом еще две груженых отправленными на послушанье в госпиталь монастырскими братьями кареты. Высокий черный доктор в скрывающей лицо герметичной маске зашел в зал и, перешагивая через мрачно взирающие на него зловонные тела, прошел в дальний угол. Миновав пристроившегося со спущенными штанами на огромной медной кастрюле, яростно грозящего едва живым от страха подмастерьям большим поварским ножом мастера Гимпа, прозондировал с порога кухню.
Безошибочно определив источник заразы, он подошел к наполовину опустевшему котлу с супом, заглянул в него и бессовестно зачерпнул пробиркой.
-Это не мы! - взмолился один из подмастерьев, тот, что пониже и потолще - гнилую капусту завезли! Мы предупреждали! А он не слушал! - и он ткнул пальцем в мастера Гимпа.
-Не ваше дело орал! Коксам на пожрать сойдет, говорил! - наябедничал и второй.
-Молчать лоботрясы! - злобно взмахнул ножом повар и тут же скрючился на кастрюле, забурлило, потекло, и повар со стыда спрятал голову в алом кухонном полотенце.
Но доктору было явно все равно.
-Это смертельно? - с тоской обозревая свое поверженное внезапным мором полицейское воинство, вопросил Тирэт.
-Полагаю обычная магнезия - снимая с лица дыхательную маску и выключая зеленый фонарь на виске, коротко ответил доктор.
И, оставив монахов развозить по госпитальным домам стонущих, охающих, клокочущих и истекающих супом полицейских, запрыгнул в дилижанс и укатил прочь. Остались только Тирэт, толстый полицейский доктор, которому было уже совсем не до шуток со смехом, два десятка вызванных с дальних постов и из караулок офицеров и рядовых, да несколько снобов, которые, предпочли напиваться одним ювом. Как и коварная Гирке, они так и не снизошли до пикантного шедевра казенной полицейской кухни, о котором даже сам его создатель, маэстро кулинарных искусств, мэтр Гимп так пренебрежительно отзывался - 'помои'.
-А здесь, если бы мы были в глупой книжке, ты должен был выбить пистолет из моих рук. Я бы нажала курок и обязательно прострелила бы часы. Ты бы схватил меня за руку, я бы с грохотом выронила пистолет, расплакалась и бросилась тебе на шею со слезами любви - отвела от виска детектива револьвер Мариса - но в моей комнате нет часов. И все это так глупо....
Она села на кровать, сложила руки на коленях и, многозначительно отвернувшись к стене.