Володя непроизвольно оглянулся и отметил - Инна, если и не боготворила Сухарева, кумиром его сделала. Надо сказать, вытянутая физиономия Андрея Николаевича более всего напоминала лик идола. Та же рельефность черт, оттенённая мертвенной экранной подсветкой, та же деревянная неподвижность.
- Формально он заместитель директора, и если принять во внимание то, что случилось с Яном, - бубнил психофизик, - Сухарев действительно пролез в директора и теперь именно его вам придётся казнить за фокусы Горина. А Ян, выходит, сам наказал себя за...
- Что?! - выдохнул инспектор, резко повернувшись к собеседнику. - Горин покончил с собой?!
- Пусти... те пиджак, - пропыхтел психофизик. - Экий вы, - кхм! - вспыльчивый. А я-то думал, холерики среди секретных сотрудников не встречаются. Покончил, но не окончательно. Правду сказать, лично я предпочёл бы смерть, но каждому своё.
- Прошу внимания! - возгласил Сухарев.
Володя выпустил лацкан пиджака Дмитрия Станиславовича, повернулся и обнаружил новоиспечённого директора в двух шагах от себя. 'Быстро он очухался; хоть лик деревянный, но духом упруг. Кажется, собирается перехватить инициативу. Ну-ну. А вы, господин инспектор, наблюдайте и слушайте. Что всё-таки с Яном? И каким боком его работа прислонилась к волновой топографии мозга? Чем он занимался? Метризуемые пространства... Джей-преобразования... Вместо разговоров по делу приходится копаться в какой-то уголовной дряни. В человека заглядывать. Тьфу!'
- Прошу внимания! - повторил заместитель Яна. - Обстоятельства, вынудившие меня принять полномочия директора...
Собрание ответило невнятным ропотом, Володя ощутил косые взгляды. - Я говорю, - возвысил голос Сухарев, - что временная, я подчёркиваю, временная недееспособность Яна Алексеевича вынуждает меня принять его полномочия. Чтобы исключить кривотолки, разъясню: всем вам хорошо известно, что Ян Алексеевич проводил на собственном мозге серию опытов по неразрушающему сканированию и декодированию массивов информации. Я прошу, помолчите! Теперь нет смысла скрывать. Все мы в той или иной степени причастны к работе, и с точки зрения этих господ (Сухарев указал на инспектора) все мы виновны. Институт блокирован, и, насколько я понимаю, до окончания расследования мы под арестом.
- Временная недееспособность? Скажи точнее, Андрей, что с Яном?
Сухарев повернулся на голос. Инспектор заметил: 'Он прикрыл рот рукой. Соврать собрался?'
- Мне трудно сформулировать точнее, - ответил заместитель директора, поглаживая кончиками пальцев рыжую бороду. - Но я попробую. Сегодня в неустановленное время и по неустановленной причине, предположительно - при очередном сканировании, личность Яна Алексеевича Горина подверглась разрушению. Поскольку на территории института присутствуют посторонние (Сухарев покосился на инспектора), не исключён злой умысел. То есть, я хочу сказать, что нельзя со стопроцентной вероятностью объявить происшествие несчастным случаем.
Он поднял руку, помедлил, пережидая, пока уляжется шум, и продолжил:
- Это не всё. Кому-то показалось недостаточным искалечить Яна, кто-то сделал больше. Алгоритм декодирования, как вы знаете, был практически завершён, оставались кое-какие проблемы с обратным переносом, но как раз сегодня я узнал от Горина, что есть способ обойти...
- Мы можем попробовать восстановить личность, - робко предложил женский голос.
- Мы не можем, - отрезал Сухарев.
- Почему? Пусть не удался последний скан, но есть ведь и предпоследний! Ян просто потеряет один день. Ведь не отключили же эти негодяи 'Аристо'?!
'Он добился своего, - заметил про себя Володя. - Негодяем меня назвали. Настроил против меня всех. Но ничего, господин инспектор, это к лучшему. Может, от злости языки развяжутся'.
- Давайте не будем переходить на личности, - внезапно вставил Дмитрий Станиславович.
- Хорошо, давайте, - Сухарев осклабился. - Тем более что некоторые личности не ограничились разрушением памяти Яна, они затёрли и копию. 'Аристо' цел, но с недавнего времени ничего не знает о Горине. Все протоколы сеансов сканирования, сами сканы, данные о серии опытов, матрицы преобразований утрачены. Кто-то одним махом разделался и с Яном, и с его работой, и со всеми нами. Теперь останется добавить к обвинению отягчающие обстоятельства: зафиксировать не просто запрещённые исследования, а эксперименты над людьми, приведшие к тяжким последствиям. И дело в шляпе, правда, господин инспектор? Куда вы нас всех, на Марс, в лагерь Нортона?
В ропоте стали проскальзывать угрожающие нотки. Инспектор, которого упоминание о Нортоне полоснуло по живому, тронул пистолет. 'Какого чёрта? Думает, я спляшу под его дудку?' - он окоротил первый порыв, и, преодолев отвращение к самому себе, не стал убирать руку с кобуры.