Генерал- майор Нортон: "Уничтожить врага - полдела. Прежде чем сложить оружие и начать праздновать победу, убедись, что поблизости не осталось его живых друзей или родственников".
Главнокомандующий генерал Нойерман: "Любой, кто в этот трудный час откажется встать на защиту Родины - трус, предающий саму жизнь!".
Ю. П.
Где теперь все эти люди? Весь старый мир куда- то пропал... Уже не секрет, что генерал Нойерман получил своё место лишь благодаря ошибке военного компьютера, который обошёлся казне в шестьдесят миллионов драхм (это не мешает генералу получать хорошую пенсию).
Главный виновник нашего поражения полковник Винкль из бравого военного переквалифицировался в мирного филателиста, и в его коллекции собрано бесчисленное множество редких марок.
Генерал- майор Нортон выращивает на своём участке отличные овощи и охотно просвещает всех желающих, как добиться того же.
А я - я могу утешать себя тем, что мне удалась эта статья. Во всяком случае, когда настал мой черед отправляться на войну, я сполна ощутил, что значит быть "трусом, предающим саму жизнь".
Мои будущие обязанности на фронте не сулили особой опасности: в качестве полевого корреспондента я обязан был повсюду сопровождать 13- й Новотроянский полк и подробно описывать его подвиги. Но, будучи человеком, любящим комфорт и ненавидящим опасность, я решил отказаться. В надежде разозлить редактора "Голоса Новой Трои", чтобы тот отправил вместо меня другого, я спросил, следует ли мне писать правду обо всём, что увижу. Потому что, по моему мнению, сказал я, то, что мы пишем обычно, не имеет к правде никакого отношения.
- Можешь писать правду, - ответил редактор неожиданно добродушно. - Разумеется, помимо прочего. Только не перебарщивай с чернухой, публика этого не любит. Лучше всего сейчас пойдёт скупая хроника, разбавленная каким- нибудь сердечным солдатским письмом. Если не найдёшь такого, напиши сам. Главное - ничего не бойся.
- Но ведь эта война совершенно бессмысленна, - сделал я ещё один заход. - Никто даже не знает, ради чего она ведётся.
- Тебя забыли спросить, - усмехнулся редактор. - Любая война бессмысленна. Это твоя задача как журналиста: сделать её осмысленной для читателей. И смысл в неё ты сможешь вложить, какой захочешь. Да и разве тебе неинтересно, чем всё закончится?
- Интересно, - сказал я. Мне действительно было интересно. Мне и сейчас интересно: чем же она закончилась?
- Ну, так поезжай! - воскликнул редактор. - Или ты ещё что- то хочешь сказать?
- Хорошо, - сдался я. - Вот вам мои карты. Мне нравится жить, и я боюсь умереть. Очень боюсь. Я страшный трус. А ещё я не люблю героев. Я не намерен рисковать своей головой ни ради читателей, ни ради Отечества, ни ради какой- либо другой высокой идеи. Я не согласен умереть ради того, чтобы обо мне написали в какой- нибудь глупой книжке. И оружие я не люблю. Может, я и не особо впечатлительный: всякий раз, как я смотрю на чью- нибудь винтовку, я вижу только один труп, свой собственный, но мне и этого хватит за глаза. Так что плевал я на всё это - на ордена, на звания, на героизм и на самопожертвование, - плевал с высокой башни. И да, ещё кое- что: на "слабо" меня не взять, не надейтесь.
Это была чистая правда. Мне действительно было на это плевать. Я отлично жил без всяких подвигов и потрясений, и хотел бы так жить и дальше. Конформизм чистой воды - но кто из нас не желал бы хоть немного побыть конформистом?
- Ты не трус, ты эгоист, - поморщился редактор. - Видал я таких на своём веку. И вот тебе мой ответ: не хочешь делать то, за что тебе платят, проваливай. Что скажешь?
- Мне всё равно. Я кое- что скопил, так что с голода не умру.
- Тебе всегда всё равно, - заметил он. - Женщины таких не любят. Немудрено, что ты до сих пор не женат.
- Я пришлю за вещами, - сказал я. - До свидания.
И вот пока я, свободный и ненужный, бродил по улицам Новой Трои, вокруг меня вовсю кипела подготовка к войне. В те незабвенные дни наряду с патриотическими настроениями достигла своего пика и паранойя. Мнительностью страдали все: лавочники, нищие и министры. Я слышал искреннюю тревогу за будущее Тразиллана в голосах даже тех знакомых, которые до этого демонстрировали равнодушие ко всему, за исключением дешёвого портвейна.
В воздухе витали самые фантастические слухи: кто- то якобы видел грузовик с полным кузовом секретных документов, выезжающий из ворот Новой Трои. За рулём, понятное дело, был шпион - из Орисса, Гранда или любого другого кантона, желающего Новой Трое зла.
Говорили и о человеке в костюме жирафа, который бродил по улицам и заглядывал в окна домов. Неизвестно, что пытался сказать последний, но его вклад во всеобщее беспокойство был неоспорим.