Дэззуо решил воспользоваться спокойной минуткой и выяснить один вопрос, который давно его интересовал.
- Я заметил, один из континентов Земли почти полностью спрятан под силовым полем, - обратился он к Герде. - Это временно? Как давно оно стоит, когда его планируется снять?
- Нет, это поле стационарно, - ответила девушка. - Оно стоит уже лет тридцать и выключать его никто не собирается.
- А что под ним?
- Заповедник, - ответила Герда. - Почти такой же игровой полигон, как здесь. Многие наработки по мирам и расам были взяты оттуда. Когда на нас напали телкхассцы, игрокам Заповедника пришлось, пусть против воли, принять некоторое участие в войне. В Заповеднике было сытно и хорошо, в отличие от обнищавших во время войны прилегающих стран. Многим казалось несправедливым, что они тут червей едят, а люди за рекой живут как в сказке. И когда соседи напали на Заповедник, игроки отгородились силовым полем от всего остального мира. И я так понимаю, они продолжают свою игру и сейчас.
- Как интересно, - пробормотал Фосерри.
Он поднял глаза на небо. Неймер возвращался. Гетейне снял куртку и нес ее в руках.
- Труди, вы извините нас на минуточку? - осведомился Фосерри.
- Да, конечно, - кивнула Герда.
Фосерри взял озадаченного Богдана под локоть. Они отошли метров на пятнадцать. Герда из деликатности остановилась, чтобы не мешать беседе двух друзей.
* * *
Варгит хотел спросить, зачем Неймер снял куртку, но не успел. Гетейне завис над Гердой. Неймер отпустил один из краев импровизированного свертка. На девушку посыпался дождь из темно-оранжевых цветов. Сухие бутоны кружились в воздухе, словно окровавленные снежинки, падали к ногам Герды и застревали в ее волосах.
Герда рассмеялась. Девушка поймала один из цветков. Неймер высыпал все цветы, что принес в куртке, и спикировал к Герде.
- Ненюфары, - сказала Герда, рассмотревшая к этому времени бутон. - Вампирские цветы. Ими засажены все болота на юге. Но откуда они взялись здесь?
- Наверное, семена занесло ветром из Курнашово, - предположил Неймер.
Он уже стоял рядом с ней. Труба ракетомета, висевшего поперек груди гетейне, оказалась между ними, наводя на мысли о гротескном вздыбленном члене. Герда улыбнулась и поцеловала Неймера, перегнувшись через ракетомет.
- Ты любишь романтику, - тихо сказал Неймер. - Но ты не любишь, когда не остается ничего, кроме нее.
- Да, - ответила Герда. - За красивыми цветами и словами часто стоит лишь пустота.
Варгит увидел, как сдержанно улыбнулся Фосерри, как усмехнулся Богдан. Дракона хлестнул жгучий стыд. "Каким же идиотом я был", думал Варгит. - "Жанна такая же лесбиянка, как и я. Боже! Она не знала, что Тимур - девочка, как и все мы! Какими же идиотами были мы все... Но Тимур, каков мерзавец! Мерзавка...".
Варгит порадовался, что в драконьем облике не может покраснеть.
- Я вижу, разведка удалась, - сказал Фосерри. - Что есть в той роще, кроме цветов?
- Ничего, - сообщил Неймер. - А метров через пятьсот начинается топь.
- Привал полчаса, - скомандовал Фосерри.
Неймер и Герда подошли к Дэззуо и Тихомиру. Варгит снизился. Дракон свернулся кольцом на пушистом мху. Богдан достал из своего вещмешка предусмотрительно прихваченную попону (еще вчера она укрывала спину Винни-Пуха, боевого медведя) и постелил ее. Путешественники уселись на попо-не. Герда достала из большого тюка с припасами, который нес Варгит, фляги с вином и водой, яблоки, бутерброды, которыми они разжились в кладовых на заимке. Перекусив, Богдан растянулся на попоне и принялся смотреть в небо. Фосерри тоже прилег, но не на спину, а на бок. Дэззуо оперся на локоть и рассматривал своими зелеными, словно малахит, глазами Рощу Мертвых Цветов.
Герда решила скрасить привал небольшой историей, которая ей вспомнилась.
- Однажды я читала рассказ, - негромко, чтобы не мешать отдыхать остальным, обратилась она к Неймеру. - Его написали лет сто назад, если не больше. Там парень ехал ночью в поезде. В те времена в поездах были такие полки, на которых спят люди, по четыре в купе. Была ночь, но ему не спалось. И он увидел, что у девушки, которая лежала на верхней полке, рука свесилась вниз. Ну, во сне. Парень подумал, что рука затечет, девушке станет неудобно, и надо наверное, поправить руку, положить ее на место. А вдруг, думал он, когда я прикоснусь к ней, девушка проснется, подумает, что он хотел сделать что-то дурное, раскричится? И так он сидел некоторое время и колебался.