осьмидесяти лет назад. Это же их очередные постумные копии. Экзархия воскресит протопресвитеров, как только убедится, что их текущие копии мертвы. Кроме того, когда рядом Клементина, слово смерть теряет смысл. Она может воскресить их при первой же надобности.
- Сколько времени они ещё могут быть возвращены к жизни? - спросила Пета у целительницы.
- Хоть грудь у обоих разворочена, но головы не повреждены, так что две недели, - ответила святая.
- Возьмём их с собой, - решила Пета. - По дороге разберёмся, что с ними делать.
- Сестра, развязать Захария? - спросила оперативница.
- Пока не стоит, - ответила Клементина, помогавшая Сэму подняться.
Она заботливо осмотрела его скулу и с беспокойством спросила:
- Сильно болит?
- Терпимо, - признался Беккет.
- Полечить? - предложила целительница.
- Не стоит, - отрицательно мотнул головой Сэм и тут же скривился - после удара Потапчука челюсть всё же побаливала.
- Наши голубки-то разворковались, - ехидно прокомментировала происходившее Пета и тут же получила тычок локтем в живот.
- Сестра, за что? - только и смогла она сказать, согнувшись в три погибели.
- Сама знаешь, - коротко объяснила Клементина.
- Ты ведь Миранда? - всё ещё не веря в увиденное, спросил Сэм.
- Да, я та, кого ты знал как Миранду всю эту неделю, - подтвердила святая.
- Но на самом деле ты оказалась Клементиной Сидонской, - подытожил детектив.
- Нет, я не Клементина Сидонская, - ответила целительница с улыбкой. - Ты ведь помнишь, что Клементина была человеком, а я ньюмен.
- То есть как не Клементина? - смутился мужчина.
- Да вот так, - ответила та. - Ты можешь называть меня Мирандой, и это будет верно лишь отчасти - я была Мирандой только последние несколько дней. Ты можешь называть меня Саломеей, но это будет устаревшими данными - я перестала быть Саломеей сто лет назад. Ты можешь называть меня Клементиной Сидонской. Это допустимо, потому что многие так меня называют, но всё-таки это будет неправдой.
- Как же мне тебя называть? - спросил детектив.
- Мне будет приятно, если ты продолжишь звать меня Мирандой.
Сэм устало помотал головой, словно пытаясь очнуться от кошмара:
- Кажется, я перестал что-либо понимать. Что вообще здесь происходит?
- Я не слишком умна, чтобы объяснить весь замысел, - призналась Миранда. - К тому же, не я его придумала.
Беккет посмотрел на Пету, но та только выставила перед собой ладони:
- Не смотри на меня так. Я тут ни при чём. Я всего лишь ответственный исполнитель, точно так же, как и Миранда.
- Тогда кто? - спросил Беккет. - Кто всё это придумал?
- Клементина Сидонская, - хором ответили женщины.
- И где же она? - с азартом спросил Сэм.
- Её не существует, - ответила Миранда. - Протопресвитеры избавились от её тела сто лет назад, когда поняли, что она для них бесполезна. От той Клементины осталось только её лицо. Маска, которую я ношу.
- Так она что - призрак? - посетила детектива зловещая догадка.
- В некотором виде, - согласилась Миранда. - Хотя физически Клементины не существует, она всё ещё с нами. Она видит и слышит всё, что здесь происходит. Ты даже сталкивался с ней лицом к лицу - буквально на пару минут. Ты просто не понял, кто перед тобой. Раз ты хочешь объяснений, значит пришло время взять ей слово.
- Давай, сестра. Яви ему Клементину, - поддержала инициативу Пета.
- А вот и она, - сказала Миранда, осторожно вытащив из чехла Омрон Ньюромиссая.
- Эта штука? - не поверил Сэм и ткнул пальцем в сшиватель нервов. - Клементина что - внутри этой штуки?
- Нет, она снаружи, - ответила Миранда. - Прибор - всего лишь ключ, который открывает дверь её вековой темницы.
- Твой выход, сестра наша Клементина, - торжественно произнесла швея и надела Омрон на руку.
Лицо её мгновенно переменилось. Торжествующая улыбка расплылась до ушей. Женщина подошла к мёртвым протопресвитерам и от души пнула каждого.
- Сто лет ждала этого момента, - сказала она с нескрываемым злорадством.
Затем она подошла к Сэму и внимательно его оглядела:
- Так вот ты какой, Симеон. Эрик тебя по-другому описывал.
- Я не знаю никакого Эрика. И ещё - меня зовут Сэм, - сказал Беккет.
- Ты можешь не знать Эрика Лакшмийского, но он точно знает тебя, - сказала женщина и протянула Сэму руку: - Давай знакомиться, Сэм Беккет. Я Клементина Фредерика Гейден, баронесса Витгенштейнская.
- Так вы и есть Клементина Сидонская? - спросил Сэм, чтобы удостовериться.
- Нет, я не она, - отрицательно мотнула та головой.
- Но они же сказали, - Сэм кивнул на Пету и хотел было кивнуть на собеседницу, но не стал - он понимал, что сейчас в этом теле была другая личность - она не была ни Мирандой, ни Саломеей. Беккет даже не мог предположить, что такое вообще возможно и через какие механизмы реализовано, но некто, занимавший сейчас тело Миранды благодаря надетому на руку Омрону, стоял сейчас перед ним, как вполне самостоятельная персона.
- Я не умею исцелять и воскрешать, следовательно я не Клементина Сидонская, - ответила собеседница. - Я всего лишь нейрохирург. Чтобы ты не путался в Клементинах, зови меня моим вторым именем - Фредерикой.
- Тогда кто Клементина Сидонская? - спросил Сэм у Фредерики.
- Раз уж именно я заварила всю эту кашу, то мне и отвечать на твой вопрос, - сказала нейрохирург. - У нас есть время, чтобы всё тебе рассказать - перед тем, как ты приступишь к своей основной роли в финале этой пьесы. Если я не расскажу, ты не поймёшь, что тебе надо делать и не сможешь сделать важный выбор правильно.
- Я весь заинтригован, - с издёвкой бросил Беккет, потирая запястья, на которых краснели следы от наручников.
Фредерика сходила к стене за складными стульями. Отряхнув их от пыли, они сели вчетвером - Сэм, Фредерика, Пета и Захарий, по-прежнему связанный и с кляпом во рту. Потапчук вёл себя на удивление тихо и спокойно.
- С чего мне начать? - спросила Фредерика и тут же ответила. - С начала, конечно же.
- Возможно, в ходе разговора я сообщу тебе нечто, что ты и так уже знаешь, ведь в вашем расследовании вы практически приблизились к разгадке... Но ты ведь простишь мне такие повторения? - спросила она у детектива, и когда тот утвердительно кивнул, продолжила:
- Сразу после Первой марсианской войны, по всей нашей планете развелось множество полулегальных евгенических конторок, которые мечтали штамповать ньюменов с заданными способностями на продажу - на основе оригинального генома, попавшего в открытый доступ. Детей-ньюменов выпускали пачками. Растили как свиней - в загонах - и тестировали на наличие нужных способностей. Тех, кто не подавал надежд, выбраковывали, зачастую целыми партиями.
Беккет кивнул, давая понять, что он в курсе.
Фредерика продолжила:
- Мы уже никогда не узнаем, как называлась та фирмочка и где она находилась, и как звали ту девочку, о которой пойдёт речь. У неё не нашли никаких способностей, и создатели убили её... Но она ожила. Она оживала после каждой их попытки, какими бы изощрёнными они ни были. Прошло, возможно, несколько недель, пока её создатели не отчаялись и не выбросили её из исследовательского купола на мороз - в марсианскую пустошь - в надежде, что рано или поздно Марс её убьёт. Но девочка выжила. Она брела в безвоздушной атмосфере и, спустя несколько лет, набрела на одинокий купол Ново-Елисаветинского девичьего монастыря, где её приняли на послушание под именем Саломея. Воспитанниц готовили на военных медсестёр и учили обращаться со сшивателями плоти, но Саломея плохо поддавалась обучению, потому что время для развития её умственных способностей было безвозвратно упущено. Тем не менее, когда началась Вторая марсианская война, в составе добровольческого отряда семнадцатилетняя Саломея отправилась на орбитальный корабль-госпиталь "Космодамианск". Там она быстро получила прозвище Неумеха за то, что плохо управлялась со своим Зингером. Ей доверяли только перевязку.
Фредерика прикрыла глаза, словно погружаясь в прошлое:
- Вот тогда-то на "Космодамианск" прибыла я - Клементина Фредерика Гейден, из старинного дворянского рода, потомственный нейрохирург и полковник медицинской службы. Мне некогда было заводить знакомства - я сразу с головой окунулась в работу. Двадцать операций в день. Омрон позволял мне такие темпы. Только два месяца спустя, в редкие минуты отдыха навещая своих пациентов, я стала прислушиваться к разговорам. Выздоровевшие солдаты рассказывали мне о монахине Саломее Неумехе. Она отвратительно зашивала раны, но всякий, кого она перевязывала, выздоравливал буквально на глазах.
Я вызвала её к себе и тщательно исследовала. Мой род в течение трёх поколений работал по теме ньюменов. Я была экспертом в их физиологии и принадлежала к той узкой группке учёных, кому был известна истинная причина их способностей - Благодать. Всю жизнь Саломея считала себя отбросом, неудачницей, злой ошибкой природы. Я же увидела в ней потенциал к спасению человечества.
- Даже так? - удивлённо поднял бровь Сэм.
- Даже так, - подтвердила Фредерика. - Способность Саломеи к самоисцелению была направлена на неё саму, но когда она обнимала голову человека и возносила над ним молитву Господу, случалось чудо - её Благодать разделялась поровну и половина Благодати отходила человеку. Я назвала это Растеканием Бла