- Ну ладно, Алис, возвращайся к своей пассии, а то он наверно от тоски уже стены грызет, - беззвучно зевая, проговорила я.
- Если ты намеревалась поразить меня свой проницательностью, хочу разочаровать - не удалось. Я знаю тебя слишком давно, и успела привыкнуть.
- Это не проницательность, а годы плотного общения с тобой. Пока, будь умницей.
- А ты чуточку безрассудней.
Этой ночью меня мучила бессонница. Час быка - кажется, это так называется. Томительные минуты тянулись бессовестно медленно, а сон все не приходил. Я тщательно старалась отвлекаться, перебирая в голове сюжет недавно прочитанной книги, а потом любимого фильма, временами все же удавалось соскальзывать, как по наклонной плоскости, в сон, но за мгновенье до полного забытья меня выдергивали на поверхность глаза, ставшие ужасом прошедшего дня. Они сверлили и затягивали, даже пропущенные через призму памяти. Как ни странно, я запомнила их в мельчайших подробностях, хотя видела считанные секунды, которые, впрочем, показались долгими часами.
В итоге уснула только под утро и спала непростительно долго, мне повезло, что поезд отправлялся в два часа дня, иначе бы точно опоздала. Разлепив с трудом поддающиеся веки и взглянув на часы, я молниеносно вскочила с кровати. Бегая по номеру и собирая вещи, не переставала себя ругать. Ведь рассчитывала на то, что встану в нормальное время и смогу спокойно собраться и позавтракать, но неожиданная бессонница выбила меня из колеи.
Быстро натянув джинсы и оливкового цвета рубашку, заглянула в зеркало, не особо обрадовавшись увиденному. Я всегда была свято уверена в том, что иметь красные глаза и темные круги под ними не может себе позволить даже девушка, которая провела безумно прекрасную ночь с любимым мужчиной, не говоря уж о паршивых часах в одиноком номере гостиницы. Женщина должна всегда хорошо выглядеть, несмотря ни на что - с детства вдалбливала в мою голову мама и ее увещевания не прошли даром. Постаравшись скрыть все последствия не лучших в моей жизни часов, я потратила последнее отведенное время, и поэтому такси примчало меня к вокзалу за несколько минут до отправления.
Терпеть не могу опаздывать. Заняв, наконец, свое купе, я источала такую злость, что кажется, могла укусить первого попавшегося мне несчастного, и небольшой классический саквояж, стоявший на противоположном сидении, осматривала с неиссякаемым раздражением. Купе было на двоих, и я собиралась закатить знатный скандал, если придется пять часов ехать с вопящим ребенком или, например, храпящим взрослым.
Поезд медленно тронулся и стал набирать скорость. Очень хотелось есть, и я отправилась искать вагон-ресторан. Двигаясь к хвосту, как надеялась, я отвлеклась на проносившиеся мимо пейзажи. По ту сторону окна красовались разноцветные в это время года поля, разделенные на четкие геометрические фигуры, с маленькими, редко встречающимися домиками пригорода Женевы. Ближе к горизонту простиралось бескрайнее море яркого осеннего леса, впадавшее на краю видимости прямо в серое пасмурное небо. Услышав тихие шаги, еле различимые из-за поглощавшего звук покрытия, я с трудом оторвала глаза от убегающих на восток буйных красок, не желая столкнуться с кем-нибудь лбами. И снова увидела его.
Это, безусловно, был он. Теперь я узнала бы эти глаза из тысячи. Кошмар моего вчерашнего дня и бессонница сегодняшней ночи воплоти шел по проходу навстречу твердой уверенной походкой. На лице все то же удивленное выражение. Глаза, будто впитавшие весь холод арктической зимы, смотрели, на меня не мигая. Черные брови сошлись на переносице над изумрудными озерами. Показалось, что все вокруг замерло: движение поезда, мерный стук колес, улетающие за горизонт поля - ничего этого вдруг не стало, только его четко высеченная фигура и гипнотизирующий взгляд, приближающиеся с неспешной неотвратимостью. Я снова ощутила сковывающий холодящий страх, он пробирал все тело, от сердца до кончиков пальцев, и уже не удивилась, почувствовав, как бы в ответ на него, миллион вибрирующих пузырьков в крови. Теперь их стало еще больше, они занимали не только руки, но и инстинктивно выпрямившиеся плечи и вены застывшей шеи. Они бешено вибрировали и обдавали меня живительной прохладой, не давая сосредоточиться только на ужасающих глазах и окончательно провалиться от страха в эти зеленые болота.
Первая и единственная мысль - срочно убежать как вчера, без оглядки, не останавливаясь, не думая, не разбирая дороги, но я страшным усилием воли сумела остановить себя. Бежать попросту некуда, разве что закрыться в купе и не выходить все пять часов, что, кстати, не гарантировало освобождения от всепоглощающего страха, который вызывал во мне этот человек, не говоря уже о том, что это глупо, по-детски и совершенно мне не свойственно. В итоге я зло оборвала поток мыслей, принявший столь неправильное, как мне казалось, чисто инстинктивное направление. Одного раза хватит. Я не привыкла прятаться и никогда ни от кого не бегала, теперь уже можно сказать, почти никогда. Злость накатила на меня неудержимой волной презрения к самой себе и к этому мужчине, заставляющему чувствовать себя слабой и беззащитной, каковой я никогда себя не считала. Злость и раздражение столь четко проявились, что нейтрализовали даже часть страха, помогая мыслить здраво. Я всегда была сильной, во всяком случае, старалась себя в этом убеждать и только крепче обычно сжимала зубы, когда жизнь старалась прижать меня к грешной земле, проверяя на прочность характер.