- А-а-а! - закричала Ео.
Острая боль пронзила её ладони. Из разрезанных ладоней потекла кровь.
- А-а-а... - уже стонала Ео, скрючившись на бетонном полу тоннеля, под лестницей.
Она то сжимала, то разжимала ладони, с ужасом глядя на порезы и на кровь.
- А-а-а...
Очнулась она от хохота. Это хохотал рыжий парень.
- Ну, влезла? - хохотал он Ео. - То-то! На мусорку иди! Что упало, то пропало! А туда же, в верхний мир! И не суйся! Не ты первая, не ты последняя. Дураков у нас узнают по ладоням! Ха-ха-ха! Пока!
Парень лёгкой походкой стал удаляться по направлению к выходу, унося в руках и куртку, и сумку Ео. Его смех, затихая, гулким эхом ударялся в стены тоннеля.
Минут через десять, когда боль в руках притупилась и кровь перестала течь из ладоней, Ео вышла на улицу.
Небо нижнего мира имело тёмно-серый, местами - серо-фиолетовый цвет.
На улице - всё так же пасмурно и холодно. А без куртки - вдвойне пасмурно, и вдвойне холодно.
Лица редких прохожих оставались хмурыми и злыми.
Ео вздохнула и направилась в сторону то ли домов, то ли развалин нижнего мира.
Начиналась новая жизнь, которая не сулила ей ничего хорошего.
ГЛАВА 4
Пасмурное серое небо низко стелется над серой землёй. Сегодня и вчера. И завтра.
Прошло уже много времени, как Ео здесь. В нижнем мире.
Вид из окна стал знакомым до боли.
Не стоило ждать перемен. Лучше не ждать, чем ждать, и не дождаться.
Ео зажмурила глаза, чтобы не видеть ни этого неба, ни полуразрушенных домов на противоположной стороне улицы, ни редких прохожих - таких же серых, как земля и небо. Сгорбленных, злобных, мрачных...
Изнутри - как снаружи. На душе всё оставалось по-прежнему.
"Неужели... неужели это навсегда? Неужели мне не выбраться? Зачем я здесь? В чём же я так провинилась? Ведь не было же ничего особенного..."
"Я ни в чём не виновата! А кто же виноват?"
Ео даже застонала:
- М-м-м...
Ей всё ещё хотелось найти виновного в том, что случилось. Хотя это мало что меняло. Вернее, не меняло уже ничего.
Ответа на вопрос не находилось. Возможно, его и не существовало в природе - этого ответа. По крайней мере, на данный отрезок времени.
В ту, самую первую свою ночь, она едва выбралась из тёмного сырого тоннеля. Но требовалось же пристроиться, хоть куда-нибудь!
Сначала Ео попыталась пройтись по грязным лестницам жилых подъездов и постучаться в несколько квартир.
Никто не открывал ей. Из-за дверей неслась только брань. В одном из подъездов Ео даже окатили грязной водой.
И так Ео почти окоченела, а после того, как ноги её оказались мокрыми - и того сильнее. Она дрожала, стуча зубами.
Уже без сил и почти без сознания, под одним из домов она увидела обширный, открытый подвал, наполненный сидящими и спящими на лохмотьях людьми.
В подвале скверно пахло, но оттуда ощутимо веяло человеческим теплом.
Там теплее, чем на улице!
Продрогшая Ео спустилась в подвал. Никто не обратил на неё внимания, и она присела на пол в уголке подвала.
Полы в подвале оказались устланы сухой травой и какими-то тряпками. Неизвестно, когда настелили траву, когда менялись эти тряпки, и менялись ли вообще.
Ео никто не гнал, никто ни о чём её не спрашивал. Она немного согрелась и неожиданно для себя задремала.
Ео просыпалась и снова проваливалась в сон, ещё на что-то надеясь...
"А вдруг..." - думала Ео, просыпаясь.
Как хотелось ей проснуться в собственной постели и увидеть знакомый пейзаж за окном! Но чуда не произошло. Утром она проснулась там же, где заснула. В грязном, вонючем подвале, на задворках нижнего мира.
Чуть позже Ео поняла, куда она попала. Подвал - пристанище самой последней ступени в иерархии нижнего мира - мусорщиков.
Мусорщики так и жили: в полуподвальных и подвальных помещениях, человек по тридцать-пятьдесят. Этих существ и людьми можно было назвать с натяжкой, особенно по стандартам верхнего мира, которыми ещё пользовалась Ео.
Они промышляли тем, что собирали городской мусор и складывали его в контейнеры. Попутно эти люди перебирали мусор и отыскивали в нём что-либо пригодное или для одежды, или для еды, или для усовершенствования своего убогого жилища.
В нижнем мире жители оставляли мусор прямо на улицах. Короче, каждый бросал отходы своего бытия там, где хотел.
Вот мусорщики и сновали по улицам, как тени, перебирая, подбирая, и снова выбрасывая выброшенное. Мужчины и женщины почти не отличались друг от друга.
Но и здесь имелась особая группка людей, ещё более униженных. Вечерами они всегда садились рядом, в одном углу. Уборщики публичных отхожих мест. С обычными мусорщиками они люто враждовали, и при случае всегда дрались.