-- Я ничего не вижу, картинка перевернута, -- разочарованно отозвался Фредерик и забрал планшет, чтобы перевернуть и прочитать назначение. - Да ладно...
-- Меня переводят! - прошептал Алан, отбирая планшет и снова пробегая глазами по написанным им самим строкам. - Быть не может...
-- Повезло тебе, Боргер. Тебе всегда везет, -- с завистью прошептал Фредерик в ответ.
Алан только кивнул. Не будет же он сейчас рассказывать напарнику, что никакой удачи не существует? Есть только с умом подготовленные совпадения.
-- Сам удивляюсь, -- отозвался Боргер, сгребая свои вещи в охапку. - Вечером уже к капитану на ковер. Так что я собираться.
-- Удачи, -- Фредерик занял его место и вытянул ноги. - Черт с тобой, везучий.
Шагая в сторону общежития, Алан без конца повторял про себя: везучий, везучий, везучий. Хотелось верить, что ему повезет - никто не увидит в документах никакой ошибки и не поймет, что это подделка. Он ведь не лезет никуда выше своей головы - специально же выбрал самую плохенькую команду, которая ничем не выдается, кроме своих провалов.
А там, где провалы - там и документационный бардак.
Экипаж корабля "Ниньё" собирался в конференц-зале через полтора часа, и у Боргера было время, чтобы забежать в свою комнату и еще раз все оглядеть.
Вещи он давно уже собрал. Точнее, он их собирал примерно раз в полгода, потом понимал, что его никуда не назначат - и разбирал. В последний раз - последние полгода назад -- Алан решил, что стоит брать дело в свои руки и начал планировать. Вещи так и остались лежать, утрамбованные в рюкзак с нашивками 812-ой полицейской станции.
Держа в руках рюкзак и обнимая его, как собственного ребенка, Алан мечтал, как рано или поздно он вернется домой, кинет обшарпанную сумку на пол и будет небрежно рассказывать своему сыну, который к тому времени подрастет, откуда какие нашивки и заплатки. И медальки за выслугу лет и за героические облавы он будет носить не на груди, а на этом самом рюкзаке, который совсем скоро должен прийти в негодность от такого количества дырок и зацепок.
Его половина комнаты была почти пуста, если не считать свернутого матраса на койке, из которого неопрятно торчало покрывало и угол пледа. Сторона Фредерика же была завалена одеждой и еще каким-то ненужным мусором. Алан не сомневался, что если пороется здесь, то обязательно найдет что-то из своих вещей - но сейчас его это совершенно не волновало. Он вернется с этого задания совершенно другим Аланом Боргером и войдет в свою комнату уже иным человеком, который наверняка поразит соседа и бывшего напарника статью и выправкой.
Планшет пиликнул, предлагая Алану ознакомиться со списком дел, которые нужно сделать, чтобы не запалиться и самому не попасть под суд. Несколькими щелчками поставив галочки у уже выполненного, Алан наполнился чувством собственного превосходства. Он, даже не сверяясь со список дел, сделал почти все, что нужно.
-- Постой здесь, -- Боргер обратился к своему рюкзаку, заботливо прислоненному к дверце распахнутого шкафа. Этот праздничный день совершенно точно требовал парадного кителя.
Алан надел китель, который был ему немного узковат в плечах, прямо поверх форменного комбинезона, используемый и в быту, и во время отправлений в космос. Чуть-чуть отвернув манжеты, чтобы не казалось, что он надевает китель раз в год на день полицейского, Алан выпрямился и повертелся перед зеркалом.
Те, кто чаще бывает на парадах, чаще и обновляли свою парадную форму. Алану же не оставалось ничего, кроме как нацепить на себя китель, который он в последний раз (и первый, кстати) надевал на принесение присяги после академии. С тех пор он - слегка - располнел и - совсем чуть-чуть - вытянулся.
Но китель на нем все-таки застегнулся, и Алан испытал еще один приступ вселенской радости от всего, что происходило.
В зеркале он выглядел совсем прекрасно. Высокий, кареглазый, в парадной форме - ну чем не герой для полицейских хроник, которые потом передадут на главные телеканалы каждой планеты?
И совершенно непонятно, почему от него ушла жена. Но это и к лучшему! Глубоко семейных соискателей не то что в полицию, даже в Полицейскую академию не брали. Так что можно было только поблагодарить стерву, свалившую к маме на соседнюю планету вместе с годовалым сыном - за то, что самолично дала ему пинка по направлению к славе.
К славе оглушающей и неизбежной, как приземляющийся пассажирский корабль класса "Коста" (такие часто мелькали в полицейских сводках, потому что через раз то их захватывали террористы, то пытались перевезти на них запрещенные вещества).