Он с досадой взглянул на здоровенный бердыш, прислоненный к стене возле ближайшего факела и, тяжело вздохнув, сказал:
— Эхма!
Вдруг что-то мягко шлепнулось возле ног стрельца. Захар пошарил руками и обнаружил небольшую медную флягу, вдетую в кожаный чехол. Он встряхнул ее, и она приятно булькнула. Снизу донесся задорный голос Сеньки:
— Эй, Захар, нашел?!
— Да! — радостно ответил стрелец.
Он вытащил пробку и жадно присосался к горлышку. Но блаженство его тут же сменилось горьким разочарованием.
— Да это же молоко! — взревела захарова глотка. — Причем кислое!
— Га-га-га! — взвился снизу нестройный пьяный хор.
Спустя несколько секунд из хора вырвался визгливый голос, который сообщил, коверкая слова:
— На пост вино пить льзя нет! А млеко пить мочно есть да! Захерка пить млеко козла — да! А утром приходить пить кальвадос! Вива слюжба государева, да!
— Ну, Хулио! Ну, Мадильо! — выругался от души Захар.
Снизу раздался очередной взрыв хохота, и стрелец услышал в ответ:
— Ты пить млеко, ты — не спать! Утром ты приходить, мы тебя — похмелить, мать твою иттить!
Захар понял, что его обманули в самых лучших надеждах. Он внимательно посмотрел на флягу и, приложившись к ней, выпил ее до конца, так как даже такая трезвая жидкость как козье молоко все равно существенно облегчает жизнь человека, мучающегося похмельем.
В животе у него тут же подозрительно заурчало, но Захар, не обратив на это внимания, со злостью зашвырнул флягу обратно в провал. Через мгновение до слуха стрельца донесся тупой звук удара, и снизу полыхнуло матерщиной. Захар довольно усмехнулся и прикрыл глаза.
Он надеялся спокойно поспать, так как время было мирное и потому никаких нападений не предвиделось. Литовцы с поляками сидели тихо, а всяческие разбойники-станичники гуляли от этих мест далеко, и их можно было пока не опасаться.
Внизу стихли пьяные вопли. Видимо, пушкари угомонились и улеглись отдыхать. Но костер у них все равно тлел, и один из подчиненных испанца Хулио своевременно подкладывал в него дрова. Не столько для тепла, сколько для постоянной готовности выстрелить из пушки. Потому внизу мелькали сполохи, пробивающиеся через неплотно подогнанные доски настила, и засыпающему Захару казалось, что он медленно, но верно приближается к аду, в котором его ждет стоящая на четвереньках попадья Варвара.
Захар, облизнувшись, подошел сзади к желанному объекту, встал на колени, и уже собрался было разобраться с мешавшей ему рясой, но тут неожиданно между ним и попадьей возник полусотник Васька Кривой.
Тряся лопатообразной бородой и кося единственным глазом, он проорал:
— Так ты исполняешь государеву службу?! Да я тебя сейчас в Тобольск сошлю!
Захар тут же проснулся и услышал шорох со стороны ближайшей бойницы. Но это его никак не заинтересовало, потому что живот стрельца неожиданно наполнился болью.
В голове Захара сразу же вспыхнула взрывоопасная мысль: «Зачем я, дурень, пил молоко с похмелья?!». Но животу эта мысль совсем не помогла. Кишки выразили желание исторгнуть из себя все, что можно было исторгнуть. Но в первую очередь — продукт козьей жизнедеятельности. Захар вскочил на ноги и тревожно огляделся.
Руки его, действуя инстинктивно, сорвали с живота широкий пояс с саблей, затем на доски настила упали кафтан и зачем-то шапка. Тут же возникло лихорадочное желание присесть на корточки с краю настила и подло наделать в провал. Но мозг Захара сходу отверг это предложение, так как оно было заведомо опасным. Где-то в глубине души сформировался точный прогноз событий, которые могли возникнуть после производства столь неосторожного действия. Во-первых, он четко осознал, что с утра ему точно не нальют кальвадоса, а во-вторых — замаячила перспектива получения множественных зуботычин, ударов в пах и прочих атрибутов последующего за этими действиями недомогания. Поэтому Захар, не думая больше ни о чем, спустил штаны к сапогам и вставил свой зад в ближайшую бойницу.
Спустя секунду из глотки Захара вырвался блаженный вопль облегчения. Стрелец глубоко вздохнул и удивился тому, что вопль продолжил звучать. Захар прислушался и вдруг понял, что орал он не один. Кто-то поддержал его одухотворенный порыв. Теперь этот «кто-то» кричал, не переставая. Но звук доносился снизу.
Захар убрал зад из бойницы, натянул штаны и осторожно высунул голову в отверстие, послужившее ему ранее спасительной отдушиной. Под стеной что-то двигалось и стонало во тьме. Стрелец вынул из гнезда ближайший факел и бросил его вниз.