Романов Дмитрий Дмитриевич
Нф-100: Великое переселение
Великое переселение
(роман)
Пролог
Тучная фигура чёрной тенью метнулась вдоль стены в отсветах пламени. Раздался жестяной треск и гул рассыпающихся камней. Толстые ноги, увешанные гирляндами из плодов, кусков бирюзы и костей принялись вытаптывать сумасшедший танец, вздымая жёлтую пыль. Она поднималась к лиловым сводам пещеры и вплеталась в чад и дым.
Вот вскинулись руки в бубенцах. Вот посох неистово описал дугу, вторую, третью, завертелся так быстро, что остался виден только его шлейф. И птичьи перья хлопали в скрученном воздухе.
Из-под тяжёлой металлической маски блеснули клыки. Из разорванных ноздрей вырвался пар, и глаза в провалах чужого страшного лика блестели неистовством.
Наконец фигура замерла.
- Оракул желает говорить! - крикнули из толпы.
Их бардовые и зелёные одеяния в полумраке пещеры, озарённой пламенем костра, походили на толщи драгоценных камней. Тот, кого назвали оракулом, грузно привалился к стене. Его облачение весило столько же, сколько само тело. Но ритуал тяжелее смерти! О том знал каждый житель гор.
Наконец, хрипло рыча, оракул поправил сползшую маску и вскинул голову.
- Первые летят! На огонь-птице, на меч-змее! - вырвалось из клыкастого рта.
Он бешено заревел и принялся махать посохом в сторону сводов пещеры, где проглядывался уголок красного неба. Трое писарей в серых накидках записывали каждое его слово на листах пергамента, поднося свечи.
- Первые потерялись в чёрном брюхе! - вновь кричал он, а затем продолжил на почти незнакомом здесь никому наречии, уже тише - Сос! Сос! Просим посадку! - затем он повалился на каменный пол, а из его рта повалила пена.
В углу у сталагмита сидели двое, внимательно наблюдая за оракулом. Один из них, в красной тоге, на которой было вышито золотое колесо с чуть искривлёнными спицами, придвинулся к другому, почти неразличимому во мраке камней, и прошептал что-то ему на ухо. И не успели писцы поставить последний росчерк, как эти двое встали и вышли из пещеры в красные сумерки гор.
Солнце уже зашло, и багряная медь облаков стекала следом за горизонт по ультрамариновому небу. Раскинула стремительные крылья неведомая птица, в тишине капель лилась бубенцами по холодным камням, расторгая тягучий мрак. Хотя ночь надвигалась, и надвигалась неминуемо быстро. И с вьющегося ветрами Великого Севера подымались бледные Сёстры - два извечных ночных светила, два глаза Чёрного Брюха.
А почти в самом зените зажглась яркая звезда. И не место было там для неё, но двое вышедших из пещеры знали, что за гость мерцал в небесах. А сиял он всё ярче и ярче, переливаясь сиреневым опалом. Знали они про поверженное божество, несущее в себе священное семя. Упадёт оно, разобьётся, но семя донесёт в целости. Так было, так будет. И ждёт его весь заснеженный Ваджар. Потому что это случается раз в тьму лет, но постоянно, неизменно. Божества приходят и уходят. Несут они в себе разные формы, разный свет и тепло, и смысл их посланий в тайне. И не им, этим двоим букашкам, не всем букашкам империи внутреннего и внешнего Ваджара и остальных четырёх континентов того не изменить. Ведь как написано "за внешними обличиями скрыт истинный смысл - единая природа реальности, и её видимая двойственность".
А ещё они знали, что будут здесь многие из чужих народов, что окрестят исторгнутых павшим божеством детей страшным и зловредным духом "Цза". Но на то и есть они, и все остальные несущие лучи царства крылатого Джаруки, чтобы выстелить безопасную дорогу детям божества...
А звезда разгоралась всё сильнее, и вот уже множество молний оплетали область неба вокруг неё. Небо гудело, и в мгновении собравшиеся тучи прыснули скорым дождём. Прокатился гром, померк свет. Двое склонились к самым камням, вознося молитвы падающему божеству, соединяя ладони над опущенными головами.
Глава I.
- Димитри, ответь! - трещало в динамиках.
Голос, несмотря на искажение и обилие посторонних шумов, был сосредоточенный и спокойный. Димитри подивился такому спокойствию. Это в их-то ситуации!
- На связи! Кто говорит?
- Тибр. Наконец-то... Рад тебя слышать.
- И я тебя. Значит, уши у меня целы.
- Только наверняка я бы пока не утверждал ничего. Что можешь сказать обо всём этом?
Димитри огляделся. В его кабине было темно, и только красные огоньки метались по панели, оставляя размытые шлейфы. От их кружения болели глаза и слегка мутило. Голова раскалывалась, но таблетка начинала действовать, и он даже нашёл в себе силы выйти на связь.