Альфа заставил себя перевернуться на живот и, подтянув под себя руки и ноги, пополз, преодолевая боль, на четвереньках к движущимся навстречу волнам тепла, таким родным и невыразимо чистым, исконным, исходным... Это было начало начал!..
Добравшись до края поляны, Альфа наконец увидел, кого ждал.
Она была больна, разбита, несчастна, но это была она - бесконечно дорогая и прекрасная. Альфа протянул к ней руки, и его боль прошла, сметённая радостью от встречи, чувством, переполнившим всё его существо.
Было так мокро и вокруг по-прежнему грохотало, но воздух вдруг сделался тихим и больше не пытался оторвать её от земли и унести в бешеную воронку смерти. Из последних сил потянувшись к свету, она выползла на поляну, туда, где ждали её тепло и притяжение, где кто-то большой и родной двигался ей навстречу...
Он осторожно освободил её от спутавшихся ветвей и травы, поднял с земли и обнял, прижимая к себе.
- Мама!..
* * *
На рабочем месте Денису полегчало. Рутинная работа как-то незаметно утихомирила владевшее им бешенство, позволив прислушаться к голосу разума, который призывал оценить ситуацию без эмоций, а также вспомнить, как ещё на Земле, во время подготовки к операции, полковник быстро, гибко и правильно соображал. Лично Денис Кулаков имел право злиться на Беркутова сколько угодно, но как член команды - не мог не признать, что он в качестве капитана - это сейчас для всех самый лучший вариант.
Денис запустил проверку работы ходовых систем "Зубра", двигавшегося сейчас с ускорением в одно g, что после стольких часов невесомости было одновременно и приятно, и тяжеловато. Капсулы гравитана и ещё на Земле проведённые спецпроци, конечно, помогали минимизировать переходные периоды, но совсем свести их на нет всё же не получалось, хотя, по сравнению с тем, что приходилось переносить первым космонавтам, проблему негативного влияния невесомости на организм можно было считать давно и полностью решённой. "И зачем я сейчас об этом думаю?" - успел удивиться Денис, прежде чем его вдруг накрыло воспоминание о том счастливом времени, когда румяная, улыбчивая и полная сил мечта о дальних странствиях к неизведанным мирам уже рвалась в реальность, не подозревая, что всего через несколько дней дверь туда навсегда захлопнется. Воспоминание было таким живым и чётким, что дыхание сбилось, а сердце прыгнуло куда-то к горлу. Денис остановился и мотнул головой, прогоняя незваную гостью из прошлого. Чёрт, надо же! - а он-то думал, что мечта давно умерла, что он похоронил её, навсегда вытравив из памяти даже её следы... В груди больно заныло: это, вслед за внезапно воскресшей мечтой, пытались потянуться воспоминания, как он узнал результаты теста Инокентьева. Ну уж нет! Не поддастся он этим соплям! Хватит.
Всё что ни делается, всё к лучшему!
Интересно, сколько раз он тогда повторял эту фразу - сто? тысячу? - не важно, тогда, десять лет назад она всё равно ровным счётом ничего для него не значила... а сейчас?..
А сейчас, спустя столько времени... что?.. появился смысл?..
Может ли этим смыслом быть то, что он нашёл отца? Отца, которому, судя по всему, он совершенно безразличен. Но дело даже не в этом. И вообще не в том, что испытывает к сыну Аркулов - да ни хрена он не испытывает! и по-настоящему любит только свою чуждарскую "дочку"... Важно только то, что чувствует к нему сам Денис.
Он вздохнул и, задав системам "Зубра" ряд новых тестов, решил больше не думать о смысле выпавших на его долю испытаний, а лучше прислушаться к тому, что вот уже минут десять он вроде бы улавливал в ментальном поле. Излучение, если оно и было, ускользало и как будто бы... расширялось? Расплывалось? Это было что-то новое, но оно ускользало от его понимания, оно менялось, перестраивалось и... скрывалось?.. Оно словно... не хотело быть обнаруженным... нет, скорее, хотело, но не для всех, и шифровалось, давая доступ только своим...
Исследование прервала внезапно ожившая панель связи: Беркутов приказывал немедленно явиться в кают-компанию. Ответив на вызов "Иду!", Денис встал и от непривычной гравитации как-то уж слишком пружинисто зашагал к выходу из машинного зала, размышляя об излучении в ментальном поле.
Уверяя полковника, что отлично чувствует отца живым, Денис, мягко говоря, преувеличивал, принимая желаемое за действительное. На самом деле, он ощущал только отдалённые, размытые и непонятные признаки того, что свято место пусто не бывает и ментальное поле уже заново осваивается способными к этому игроками. Ему очень хотелось верить, что первым среди этих игроков непременно проявится Аркулов, вот Денис и верил, но так ли это было на самом деле?..
Свернув в последний коридор, он увидел Борткова, уже подходившего к кают-компании. Тот оглянулся и поманил Дениса рукой. Узкое лицо майора оставалось спокойным и серьёзным, но от его светлых глаз и этого, казалось бы, совсем простого жеста вдруг повеяло такой теплотой, что Денис, легко отбросив все мучившие его мысли, заторопился догнать друга.