Условия жизни на Тэтатерре, разумеется, не делали планету популярной, поэтому правительство мотивировало людей тем, что продавало им в полную собственность большие участки земли по крайне низким ценам, обеспечивая граждан бесплатным проездом к месту будущего жительства. На участке стояла времянка с минимумом удобств, зато каждому предоставлялась работа с хорошим окладом и возможность дешёвого строительства, а также полное освобождение от уплаты налогов в течение трёх лет. Контракт с работником заключался тоже минимум на три года: планировалось, что за этот срок количество кислорода в атмосфере дорастёт до привычного человеку двадцати одного процента, дикая природа Тэтатерры будет укрощена, и на планете появятся поселения с хорошо развитой инфраструктурой.
Аркулов активировал свой новый и-код и вошёл в "Личный кабинет кандидата".
Здесь висела анкета, заполненная Гутаковским Петром Александровичем пятидесяти четырёх лет, где, в графе "сопровождающие члены семьи" указана дочь восьми лет - Майя Петровна Гутаковская, а напротив слова "Профессия" написано "разнорабочий", чтобы не предоставлять никаких дипломов и вообще не привлекать излишнего внимания. Поскольку Аркулов был готов работать кем угодно и вербовщикам не надо было подыскивать ему определённое место для жительства, будущему колонисту очень быстро подобрали и предложили участок, который он немедленно оплатил кэш-картой, в ответ сразу же получив текст контракта.
Внимательно изучив документ, Аркулов его подписал и теперь ему пришёл перечень необходимых прививок и процедур, которые надо сделать в течение двух недель, после чего будет назначена дата личного собеседования с кандидатом и сопровождающими его членами семьи.
Стук и шорох где-то за стеной заставил Аркулова мгновенно переключиться на камеру в комнате Майи, но вместо изображения перед глазами развернулся чёрный прямоугольник - там оказалось темно, хоть глаз выколи! Что это? Ночник вдруг перегорел? Аркулов вскочил и бросился вон из лаборатории. Шорох раздался снова, и теперь стало ясно, что он доносится именно из комнаты Майи, но Константин и так уже знал, что там что-то происходит: ментальная связь с девочкой оставалась крепкой. В голове словно лопнул большой пузырь, насыщая мозг дополнительной кровью и вмиг обостряя слух, зрение, обоняние: так Аркулов чувствовал взрывную активность девочки и собственный выплеск адреналина.
Константин распахнул дверь в комнату Майи. Света из коридора хватило, чтобы увидеть пустую кровать и тёмный, сгорбленный силуэт. Девочка стояла в углу, спиной к Аркулову.
- Майя? - тихо позвал он, слушая тяжёлое буханье своего сердца.
Силуэт дёрнулся, раздался то ли всхлип, то ли хлюпанье.
- Майя! - крикнул Аркулов и, включив в комнате верхний свет, шагнул к девочке.
Она обернулась, и время будто замедлилось в десятки раз.
Рот её приоткрылся, с её губ потекли алые капли. Медленно, очень медленно капли сползли вниз, где, слившись в одной точке, оторвались от подбородка, чтобы полететь к пальцам Майи, сжимавшим серо-коричневый, мокрый от крови мех.
- Папа?
Звук детского голоса словно подтолкнул время, и оно снова побежало с нормальной скоростью. Свисавший из правого кулака длинный голый хвост дёрнулся, девочка сильнее сжала пальцы и резко повернула левую руку. Раздался негромкий, тошнотворный хруст, и хвост замер. Майя раскрыла ладони, демонстрируя Аркулову крысу со свёрнутой шеей и разорванным брюхом.
- Я сама выследила её и поймала, - сказала девочка.
- Господи, Майя... - Константин подошёл к ней и протянул руку, чтобы забрать мёртвого грызуна, но девочка отпрянула и, вжавшись в угол, вцепилась в окровавленную тушку зубами.