В ответ на недоверчивый взгляд Клима он невозмутимо пояснил:
— Его звали Лампи. Милейшее существо из породы попугаев!
— Не понимаю! Как ты можешь шутить в такой момент?
Лобов не принимал участия в споре. Он был занят сверкой данных обеих пеленгации. Дважды проверив все расчеты и не обнаружив существенных расхождений, он дал наконец команду на изменение курса корабля. «Торнадо» выполнил этот нелегкий маневр, потребовавший всей мощности ходовых двигателей, и устремился к планете.
Количество принимаемых радиопередач множилось с каждым часом, а на третьи сутки полета с новым курсом были приняты даже телевизионные изображения. Это были примитивные черно-белые картинги с разверткой всего в пятьсот сорок строк. Телепередачи были очень несовершенны и сильно искажены помехами, об их содержании можно было только догадываться. Но вот удалось принять несколько четких кадров. По экрану метались обнаженные существа, собственно, не существа, а такие же люди, как и космонавты. Можно было подумать, что неведомые люди были заняты какой-то спортивной игрой. Итак, никаких больше сомнений. Корабль приближался к планете, населенной антропоидами! Это было эпохальное открытие! Клим торжествовал так, будто антропоиды были его личным творением.
С момента приема первых радиопередач с полной нагрузкой работала бортовая лингаппаратура. Сочетание речи, изображений и пояснительных надписей создавали для нее почти идеальные условия. В короткий срок удалось установить фонетику языка, понять его морфологию и синтаксис. Быстро рос и словарный запас. Когда он перевалил за первую тысячу слов, к изучению языка активно подключились космонавты. Работали с полной нагрузкой: днем изучали грамматику и тренировали разговорную речь, а ночью с помощью гипнопедических установок пополняли словарный запас. Скоро выяснилось, что планета, к которой летел корабль, носит красивое имя — Илла, а ее обитатели называют себя иллинами.
Параллельно с изучением языка космонавты старались разобраться в биологии и социальных отношениях иллинов, но тут натолкнулись на неожиданное и довольно забавное препятствие. Принимаемая информация имела интересную особенность, которая, как плотный туман, скрывала и детали и самую суть иллинской жизни. Пока словарный запас космонавтов был невелик, а перевод соответственно страдал приближенностью, эта особенность не очень бросалась в глаза. Но по мере того как космонавты овладевали языком и знакомились с бытом иллинов, она стала вырисовываться все яснее и четче. Все радио- и телепередачи, которые удавалось принять, носили шутливый, юмористический, развлекательный характер! Они были заполнены легкой музыкой, репортажами многочисленных соревнований, веселыми пьесками, напоминавшими земные оперетты, головоломно-приключенческими повестями юмористической окраски… Серьезная информация отсутствовала вовсе. Исключение составляли лишь обстоятельные сводки и прогнозы погоды, передававшиеся с завидной регулярностью шесть раз в сутки, которые, кстати говоря, составляли около двадцати земных часов. Сначала все это забавляло и даже радовало космонавтов — передачи рисовали иллинов премилым, добродушным народом, встреча с которым обещала быть легкой и непринужденной. Но день проходил за днем, а кроме веселья в иллинских передачах не удавалось почерпнуть ничего нового. Как и в первые часы знакомства, космонавты оставались в полном неведении относительно иллинской науки, техники, социальной структуры и даже семейно-бытовых отношений. Юмор надежно скрывал тайны этой странной цивилизации!
— Может быть, у них всепланетный праздник? — высказал догадку Клим.
— Праздник, который без перерыва длится целую неделю? — усомнился Лобов.
— А почему бы и нет? — поддержал штурмана Кронин. — Вспомни наши олимпийские игры. Можно ли по ним составить правильное и полное представление о жизни на Земле?
Лобов пожал плечами, но в спор ввязываться не стал.
Прошла еще неделя, желтый карлик Ж-П-23 превратился в самую яркую звезду на черном небосводе, а на Илле ничего не изменялось — планета продолжала безудержно веселиться.
— Если это и праздник, — констатировал Алексей Кронин, — то надо признать, что он порядком затянулся. Вообще премилый народ эти небожители.
— Какой-то жизнерадостный идиотизм в планетарном масштабе! — сказал Клим.
— Вот-вот, — флегматично поддержал его Алексей, — сборище комедиантов и лицедеев. Не планета, а театральные подмостки. Кто же кормит и одевает всю эту веселую богему?