– Почему вы так решили?
– Глаза… глаза Гуго были широко раскрыты. Правая рука лежала на калькуляторе. Но дальше, наверно, не нужно? - перебила себя Рина. - Когда я закричала, в комнату сразу хлынула охрана, и у вас имеются подробные протоколы, фотографии…
– Протоколы и фотографии есть, - согласился Камп. - Но вы уклоняетесь от ответа на вопрос. Меня интересует, повторяю, то, что не попало в протоколы.
Рина еле заметно пожала плечами.
– Но я ничего не могу добавить.
Домой Рина возвращалась опустошенной. В хвост ее орнитоптера пристроился аппарат мышиного цвета, но Рина едва обратила на него внимание. И дома, и вокруг, она знала, полно теперь и электронных и прочих ищеек. Что толку? Все равно никто не вернет Гуго.
Комнаты зияли пустотой. Робин куда-то запропастился, оставив включенным телевизор.
Рима присела к секретеру, который так и остался открытым с той роковой ночи. После нашествия полиции тут осталось немного - несколько разрозненных книг, тщательно перелистанных привычными пальцами детективов.
Говорят, в комиссию по расследованию, которую возглавляет ненавистная Ора Дерви, были уже вызваны и опрошены сотни людей. Пусть! А она ни за что не пойдет туда, разве что потащат силой.
Рина долго сидела. В уши лезла назойливая музыка, с экрана кривлялась певица, похожая на Ору Дерви. Затем пошла серия рекламных фильмов, но Рина почти не смотрела на экран. Она даже забыла сделать замечание Робину за самовольное включение телевизора.
В дверь постучали. На пороге появился Имант Ардонис.
– Вас не задержали? - спросила Рина.
– Я не преступник, - пожал плечами Имант.
Они помолчали, оба чувствуя неловкость.
– Рина, я хочу пригласить вас в театр, - сказал Имант, вертя в руках шляпу.
– Нет, Имант, - покачала она головой.
– "Отелло".
– Нет.
– Раньше вы не отказывали мне в своем обществе.
– Раньше - да, а теперь - нет. На имя Гуго не должна упасть никакая, даже самая маленькая тень.
– Наверное, вы правы. Что ж, прощайте, - Ардонис тяжело шагнул к двери.
– Погодите, чаю выпьем, Робин! - громко позвала Рина.
– Нет, спасибо. Я пойду!
– Робин в последнее время стал несносным, - пожаловалась Рина.
– С некоторых пор я перестал доверять автоматам, - обернулся Имант. Люсинда словно взбеленилась. Отладить ее никому не под силу. Мало того, печатающее устройство с нее куда-то запропастилось.
Оставшись одна, Рина обошла все закоулки, заглянула даже в ванную Робина в доме не было. …Он появился в двери, неуклюжий, приземистый, с четырехугольным регистрационным номером на груди.
– Где ты был? - спросила Рина тоном, не предвещавшим ничего доброго.
Робин замялся. Видимо, ему очень хотелось солгать, но лгать он не умел.
Незаметно прозвище "фиалочник" приобрело среди журналистов права гражданства.
Список "фиалочников" - людей, получивших послание с этим цветком, перевалил уже за сотню. Причем это были все люди уважаемые: военные, финансисты, литераторы, ученые… Особенно много ученых.
Получение фиалки стало предметом своеобразной гордости, как бы признанием заслуг со стороны неведомого врага государства.
Возникла даже идея - организовать "Клуб фиалочников", но президент наложил на эту идею вето. Злые языки связывали запрещение с тем, что сам президент фиалки до сих пор не получил.
Если свести все письма в одно, получалась интересная картина: требования автора, подкрепляемые недвусмысленной угрозой, сводились к одной мысли, выраженной еще в первом письме, полученном Гуго Ленцем. "Назад к природе!", "Идя по пути разума, человечество погибнет", "Нужно зашвырнуть ключи от тайн природы", - требовали анонимные письма.
На одном из первых "фиалочных" совещаний Джон Варвар высказал мнение, что письма печатает и рассылает не один автор, а целая группа ловко организованных мошенников и шантажистов. Цель - посеять в государстве смуту, дабы половить рыбку в мутной воде. Машинку, на которой печатались тексты, обнаружить не удалось, и это, по мнению Джона Варвара, подтверждало его гипотезу: очевидно, машинка хранилась в глухом подполье, куда не могли проникнуть щупальца полиции.
По распоряжению Кампа была проведена текстологическая экспертиза писем.
В основу экспертизы положили старую программу, с помощью которой некогда было установлено, что автором "Короля Лира", "Отелло", "Гамлета" и прочих гениальных творений является не группа авторов, как утверждали иные критики и литературоведы, а одно лицо - небезызвестный Вильям Шекспир. Спустя много времени история повторилась: экспертиза опровергла предположение Джона Варвара. Электронная машина, исследовав тончайшие нюансы стиля, а также среднюю длину слов, употребляющихся в текстах писем, установила, что автором всех фиалочных посланий является одно лицо.
Сроки жизни в письмах были отмечены самые разные: кому месяц, кому год, но большинству адресатов, как Арно Кампу, срок не указывался.
Для того, чтобы установить, насколько "серьезны намерения" автора писем, надо было проследить, в какой мере сбывались угрозы. Но Арно Камп лучше, чем кто-либо другой, понимал, что очень трудно, а подчас и невозможно отличить несчастный случай от покушения. Если взять значительную группу людей, то в силу вступает закон больших чисел. Шеф полиции знал, что статистика - хитрая штука. По ней, по статистике, несчастья случаются столь же неизбежно, как допустим, свадьбы.
За этими невеселыми размышлениями и застала Кампа Ора Дерви.
– Чем порадуете? - спросил Камп, выходя навстречу Оре.
– Расследование завершено.
– Значит, убийство?
Ора Дерви покачала головой.
Помолчав, она сказала:
– Я видела его перед кончиной.
– Он появился у вас после получения письма?
– Да.
– Простите, бога ради, за вопросы… - улыбнулся Камп. - Это разумеется, не допрос, а просто беседа.
– Понимаю.
– Ленц говорил с вами по поводу полученной им анонимки?
– Говорил, и много.
– Как он относился к угрозе смерти?
– Считал, что обречен, и жить ему осталось ровно столько, сколько отмерено в письме. Потому-то он и отказался лечь в клинику: времени оставалось мало, чтобы завершить все дела.
Камп пожевал губами и неожиданно спросил:
– А вы не допускаете мысли о самоубийстве?
– Я думала об этом, - сразу ответила Ора Дерви. - Однако самоубийство, по сути, то же убийство. Оно оставило бы какие-нибудь следы. Вам-то это известно лучше, чем мне. Между тем экспертиза таких следов не обнаружила.
– Результаты экспертизы я знаю. Но, кроме объективных данных, существует еще интуиция. Послушайте, Ора. Что вы думаете обо всей этой истории?
Ора задумалась. Вынула сигарету - Камп услужливо щелкнул зажигалкой.
– Каждому ясно, что автор анонимок задумал переделать наша общество. Требования его недвусмысленны. Джон Вильнертон должен прекратить выпуск оружия смерти, Гуго Ленц - закрыть исследования кварков и "зашвырнуть ключи" от тайны природы, Из Соич - законсервировать глубинную проходку в Акватауне и так далее. Я не знаю многих писем, но они, наверно, в таком же роде?
– Примерно.
– Во всяком случае, все это выглядит ужасно наивно. В чем-то напоминает детскую игру.
– Детскую игру! - взорвался Арно Камп. - Что же, и Гуго Ленца убили играючи?
– Факт убийства доктора Ленца не доказан, - возразила Ора Дерви. Наоборот, я как медик убеждена, что он умер своей смертью.