«Интересно, числится ли среди освоенных многогранным Прокофием Васильевичем профессия настройщика? Но, черт побери, с какой стати Рольберг сделал из собственного дома этакую Эолову арфу?»
Загадки, преподносимые Рольбергом, множились на глазах, Олег безнадежно вздохнул.
«Вернемся, так сказать, к нашим баранам. Тем более что специально для их стрижки взят двухдневный отгул».
«Что бы ни делалось, все к лучшему», — эта аксиома, очень редко подтверждающаяся в практике, обрела для Олега практические контуры. Случилось невероятное. Одному «толстому» журналу понадобилась научно-популярная статья о последних достижениях биокибернетики. Просителя постепенно спихивали сверху вниз — от заместителя директора по научной работе, заведующего отделом и далее — до младшего научного сотрудника О.П.Крамова. Ниже инстанций уже не было. Оптимистическое мировоззрение Олега и в этом углядело рациональное зерно — журнал неплохо платил.
Санкции сверху были получены: писать только о несуществующем и невозможном. Пришлось привлечь редко используемый фантастический элемент. Получилось что-то вроде бойкой «сайенс хистори».
Дело в том, что помимо статьи «толстый» журнал нуждался в солидной сопроводиловке, т. е. в небольшой рецензии маститого ученого. В роли последнего Олег решил использовать А.Я.Рольберга. Конечно, в случае, если тот согласится на роль рецензента. Именно в этом и состояла вся сложность.
Пером Олег владел довольно бойко, и через день статья была готова, отпечатана в трех экземплярах. Наступал самый трудный этап…
Олег долго репетировал свою убедительную речь перед Александром Яковлевичем, вполне отдавая себе отчет, что ему предстоит штурмовать по крайней мере Измаил. «Веди меня, тень великого Суворова», — подмигнул он зеркалу на прощанье.
«Взятие Измаила» началось на кухне дома № 10.
Первый выстрел:
— Александр Яковлевич, вы должны меня выслушать.
— Да, да — рассеянно ответил противник.
— Может быть, вам это покажется странным, но я очень нуждаюсь в вашей помощи.
Недолет.
— Простите, я вас не понимаю, уважаемый…
— Олег Павлович.
— Да, да…
— Не стану скрывать, моя повседневная работа тесно соприкасается с той областью, в которой когда-то вы были, и я уверен, что и сейчас являетесь немалым авторитетом.
Ядро просвистело над головой.
— Вы заблуждаетесь, Олег… мм-м… Павлович. Моя теперешняя деятельность так же никого не интересует, как не интересовала и прошлая.
— Взгляды переменились, Александр Яковлевич. И я вам это постараюсь доказать.
Разведка боем.
— Казалось бы, совершенно незначительный факт: одному журналу понадобилась популярная статья о проблеме информации, Проблема эта весьма обща. Однако я подошел к ней с точки зрения биологической, и именно в плане человека. Естественно, в статье много допущений, я бы даже сказал фантастических. Тем не менее требуется мнение известного ученого…
Надо было переносить огневой вал в тылы противника!
— Во-первых, в отличие от вас я фантастикой не интересуюсь. Во-вторых, опять же в отличие от вас, я на данном отрезке времени не ученый, и тем более не известный. Посему, считаю, что обращаетесь не по адресу.
Вперед, минеры, «тихой сапой»!
— Александр Яковлевич, может быть, я неверно поставил вопрос, но, умоляю вас… Это первая моя широкая публикация, и, так сказать, крайне важно знать мнение специалиста. Я прошу только посмотреть рукопись и в частном порядке высказать замечания. К тому же она вас может заинтересовать, поскольку здесь есть кое-какие результаты работы нашего института.
Противник дрогнул.
— Собственно, не знаю, что вам ответить… Не имея понятия даже об общей теперешней концепции…
Кавалерия на рысях вышла из засады.
— Новейшие данные свидетельствуют в пользу электрохимической теории процессов приема и переработки информации. Вернее, биотоки мозга отражение волновых явлений, происходящих внутри клеток. Как правило, в создании сходного с электромагнитным поля участвует вся кора, однако возникающие цепи маломощны и легко нарушаются. Закрепление в памяти достигается репетированием, вторичным замыканием такой же или очень похожей цепи. Это при обычном способе введения и усвоения информации. Но нельзя ли интенсифицировать процесс, применяя новые средства, в том числе медицинские и чисто технические?
Авангард обороны смят. Вот-вот удастся захватить подъемные мосты!
— …Проводимость цепей — лишь часть проблемы. Главное — перенос на молекулярный уровень. Как он происходит — пока неизвестно, но эта трудность преодолима.
— Вот как?
Со стен крепости раздался залп, и всадники полетели в ров.
— Преодолимо! Свое величайшее чудо — человеческое сознание — природа укрыла так глубоко, окружило такой надежной «защитой от дураков», что произнести этак вскользь «преодолимо» по крайней мере легковесно.
Брошены фашины, приставлены лестницы; драгуны пошли на приступ.
— А как же лечение душевнобольных? Использование транквилизаторов и стимуляторов? Про эти средства уже не скажешь, что они найдены эмпирически. И следующий шаг в этом направлении, мне кажется, — соединение химико-биологических средств с ультракоротковолновой радиотехникой…
Если бы на головы лилась горящая нефть и сыпались каменные глыбы штурм велся бы по-прежнему. Но тут было применено какое-то новое, психологическое, что ли, оружие. Представьте себе, что противник вдруг среди штурма подрывает моральный дух солдат. Они еще слушаются приказа, но уже не верят в победу. Еще миг — и они побегут вспять, бросая ружья и знамена…
— Олег Павлович, и этот путь малоперспективен. Знаете, почему мы не телепаты? Потому что существует некая важная преграда, сродни биологической защите всего организма. Уж поверьте, мне-то это известно более чем кому-нибудь другому. Как организм отторгает чужую ткань, почку, сердце, так мозг не примет чужой сигнал — будь он биологического или искусственного происхождения.
«А как же у Евгения? У Прони? У червей, наконец?» — хотелось без дипломатии крикнуть Олегу. Но Рольберг сказал это с такой искренней болью, что Олег вдруг поверил ему.
— Аа-ааа! — пронзительный вопль располосовал тишину.
— Аа-ааа! Не хочу! Надоело!
Глаза Александра Яковлевича округлились. Ему было неприятно. Неприятно не от неожиданных воплей Евгения, а неприятно от того, что их слышит посторонний свидетель. Сам Александр Яковлевич, может быть, уже и привык к капризам своего внука, но что может подумать посторонний…
Именно поэтому Александр Яковлевич начал проявлять некоторое беспокойство. Он торопливо собрал машинописные страницы статьи.
— Я… посмотрю. Зайдите… завтра…
Следующий вопль раздался в сопровождении грохота. Что-то упало и, похоже, разбилось…
Рольберг бросился в комнату. В открытую дверь Олег увидел бушующего Евгения. Тот рвал свисающие провода, топал ногами, швырял на пол все, что попадалось ему под руку, и при этом верещал как молодой поросенок, которого затолкнули в мешок.
— Надоело! Все твои дурацкие приборы надоели! Не хочу больше быть нормальным!
— Прекрати, Евгений! — голос Рольберга сорвался на фальцет. — Возьми себя в руки!
Он пытался поймать мечущегося по комнате Евгения, отчего беспорядок только увеличился.
Олег подумал, что настало время вмешаться ему. Однако на пороге комнаты он остановился: его взгляд задержался на обстановке, совсем не соответствующей дачному дому.
Мебели не было, если не считать кресла посреди комнаты. По стенам в самодельных стеллажах стояли блоки с трансформаторами и электронными лампами. Над креслом навис колпак, похожий на бестеневой осветитель из операционной, к креслу тянутся провода от блоков. А среди всей этой мешанины старик и мальчик устроили игру в салочки. Извергая из себя вопли всего звукового спектра, Евгений носился вокруг кресла, дергая попутно за мешающие ему провода. Провода вытягивали за собой блоки из стеллажа, блоки со смачным грохотом ударялись о деревянный пол.