Робот проводил Нортропа до палаты номер семь. Там его поджидал Маурильо, маленький, самоуверенный человечек, которому сейчас явно недоставало спокойствия. Он понимал, что допустил промах. Маурильо просиял заученной улыбкой и сказал Нортропу:
– Вы очень быстро добрались, шеф.
– А сколько, по-вашему, нужно времени, чтобы я успел спасти дело? парировал Нортроп.
– Где больной?
– Здесь, почти в самом конце палаты. Видите занавеску? Я ее приподнял, чтобы мы могли уместиться вместе с наследниками, то есть родственниками больного.
– Проводите меня, - попросил Нортроп. - Кто из них опекун?
– Старший сын, Гарри. С ним надо поосторожней. Очень уж жадный.
– А кто из нас щедрый? - вздохнул Нортроп.
Они стояли у занавески. Маурильо раздвинул ее. В длинной палате волновались больные. «Доходяги, мои потенциальные клиенты, - подумал Нортроп. - В мире полным-полно разных болезней, одни порождают другие». Он прошел за занавеску. На постели лежал обессилевший - кожа да кости мужчина с изможденным землистым лицом, обросшим щетиной. Возле кровати стоял робот, от которого под одеяло тянулась трубка для внутривенного вливания.
Пациенту на вид было не менее девяноста. «Даже если сбросить десяток лет на болезнь, все равно очень старый», - подумал Нортроп.
Режиссер оказался среди родственников.
Их было восемь: пятеро женщин - и уже немолодые, и девочки-подростки; трое мужчин - старший лет пятидесяти и двое сорокалетних. Сыновья, племянницы, внучки, решил Нортроп.
– Я понимаю, какая вас постигла трагедия, - печально проговорил он. - Мужчина в расцвете лет, глава счастливого семейства… - Нортроп пристально посмотрел на больного. - Но я уверен, что он поднимется. В нем столько нерастраченных сил.
– Гарри Гарднер, - представился старший из родственников. - Вы из телесети?
– Режиссер-постановщик, - ответил Нортроп. - Обычно я не приезжаю в больницы сам, но мой помощник сообщил, что здесь возникла особо тонкая ситуация. Ах, каким героем был ваш отец…
Больной так и не очнулся от сна. Выглядел он плохо.
– Мы уже договорились, - предупредил Гарри Гарднер. - Пять тыщ и баста.
Мы бы никогда не пошли на это, если б не больничные счета. Они запросто пустят по миру любого.
– Прекрасно вас понимаю, - продолжал Нортроп самым елейным голосом. - Поэтому мы готовы на встречное предложение. Мы достаточно осведомлены о губительном воздействии больничных счетов на бюджет небогатых семей, даже сегодня, когда социальное обеспечение получило такое развитие. Вот почему мы можем вам предложить…
– Нет! Без анестезии мы не согласны! - В разговор вступила одна из дочерей, полная скучная особа с бесцветными тонкими губами. - Мы не позволим обречь отца на страдания.
Нортроп снисходительно улыбнулся.
– Он лишь на мгновение почувствует боль. Поверьте мне. Мы применим анестезию сразу же после ампутации. Просто нам нельзя упустить эту исключительную секунду…
– Вы не правы. Он очень стар и нуждается в самом лучшем лечении! Боль может убить его.
– Наоборот, - вкрадчиво возразил Нортроп. - Научные исследования показали, что при ампутации боль зачастую благотворно влияет на состояние оперируемых. Понимаете, она создает нервный шок, который воздействует подобно анестезирующим средствам без всяких вредных побочных явлений, какие возникают при химиотерапии. А раз уж векторы опасности находятся под контролем врачей, они в силах применить обычные обезболивающие препараты и… - он глубоко вздохнул и обрушил на собеседников поток слов, стремясь нанести неотразимый удар, - при дополнительной оплате, которую мы гарантируем, вы сможете обеспечить вашему дорогому родственнику наилучшее медицинское обслуживание. Вам не придется ни в чем ему отказывать.
Родственники обменялись недоверчивыми взглядами.