— Не отойду!
— Оттого, что я перестал туда ходить, что изменилось?! Дочка выздоровела? Или денег больше стало?
— А если ты вообще не вернешься?
— Не каркай! Ворона! А не вернусь — туда и дорога! Он отпихивает ее.
— Ну и катись! — кричит она. — Чтоб ты там сгнил! Проклятый день, когда я тебя встретила! Подонок! Сам бог тебя таким ребенком проклял! И меня из-за тебя, подлеца! Вор! Вор! Вор!
Заплакала девочка. Хлопнув дверью, он выходит на площадку.
Грязноватый пролет ярко освещен лампочкой без плафона.
Пролетом ниже, на площадке в углу торчит, заметно покачиваясь, какой-то хорошо одетый человек без шляпы, в испачканном пальто. Широченный цветастый шарф, выбившись, свисает до полу. При ближайшем рассмотрении видно, что незнакомец мертвецки пьян.
ЗАБЕГАЛОВКА
Пройдя квартал по темным заслякощенным улицам под мокрым снегом, Сталкер входит в забегаловку, открытую круглые сутки. Пусто, кельнер дремлет за стойкой.
За одним из столиков сидит над чашкой кофе Ученый. При виде Сталкера он смотрит на часы, но тот машет ему рукой!
— Подожди, я кофе выпью.
Берет у стойки чашку кофе, садится напротив Ученого, пьет. Ученый глядит на него.
— Ты, в общем-то, не очень рассчитывай. Может, нам еще и вернуться придегся. Это как погода… Так что не радуйся заранее. Пошли. Фонарь не забыл?
— Не забыл, в машине.
Они выходят из кафе и садятся в машину, стоящую неподалеку. Сталкер садится за руль. Машина трогается.
ОСОБНЯК ПИСАТЕЛЯ
Все окна ярко освещены. Слышится музыка, пьяные голоса, женский смех. У ворот ограды стоят двое — Писатель и один из его гостей. Писатель в длинном черном пальто и вязаном шарфе. Гость стоит перед ним с початой бутылкой и рюмкой в руках.
— Дорогой мой! Мир по преимуществу скучен, — вещает Писатель, слегка покачиваясь и размахивая пальцем. — Непроходимо скучен, и поэтому ни телепатии, ни привидений, ни летающих тарелок… ничего этого быть не может.
— Однако же меморандум Кемпбела… — слабо возражает гость.
— Кемпбел — романтик. Papa авис ин террис, таких больше нет. Мир управляется железными законами, и это невыносимо скучно. Неужели вы никогда не замечали, что интересно бывает только тогда, когда законы нарушаются? Но, увы, они не нарушаются. Никогда. Они не умеют нарушаться. И не надейтесь ни на какие летающие тарелки — это было бы слишком интересно…
— Однако же Бермудский треугольник… Вы же не станете спорить…
— Стану. Спорить. Нет никакого Бермудского треугольника. Есть треугольник а-бэ-цэ, который равен треугольнику а прим-бэ прим-цэ прим… Вы чувствуете, какая тоскливая скука заключена в этом утверждении? Это в средние века было интересно. Были ведьмы, привидения, гномы… В каждом доме был домовой, в каждой церкви был бог… Люди были молоды, вы понимаете? А сейчас каждый четвертый — старец. Скучно, мой ангел. Ой как скучно!
— Но вы же не будете спорить, что Зона… порождение сверхцивилизации, которая…
— Да Зона не имеет никакого отношения к сверхцивилизации. Просто проявился еще один какой-то паршивый скучный закон, которого мы до этого не знали… А хотя бы и сверхцивилизация… Тоже, наверное, скука… Тоже какие-нибудь законы, треугольники, и никаких тебе домовых и никакого бога…
Гудок машины. Писатель оборачивается.
— Это за мной, — говорит он. — Прощайте, друг ситный…
Он забирает у гостя бутылку и идет к машине.
В отсветах фар возле водительской двери появляется мокрое веселое лицо, которое, впрочем, тут же недоуменно вытягивается.
— Пардон, — произносит Писатель. — Я думал, это за мной.
— За вами, за вами, — говорит Проводник. — Садитесь сзади.
— А, вы здесь… прелестно. А кто же этот тип? По-моему, он в очках…
— Быстро!
Машина резко берет с места.
Писатель заваливается на заднее сиденье.
— Надо вам сказать, — говорит он, чуть запинаясь, — я испытал некоторый шок: откуда очки? Почему на моем проводнике очки?…
Ученый поджимает губы.
— Очки — это, как ни крути, признак интеллигентности! — объявляет Писатель.
Проводник произносит через плечо:
— Напился?
— Я? В каком смысле?… Ни в коем случае. Я не напился. Я выпил. Направляясь на рыбную ловлю. Ведь мы направляемся на рыбную ловлю. А?
ЗАСТАВА
Машина останавливается на проселке. Вокруг смутно виднеются мокрые кусты. Проводник бесшумно выходит из машины и идет туда, где в конце проселка влажно поблескивает асфальт. Ученый тоже выходит, догоняет его и идет рядом.