— Или дальше пойду, — вдруг сказал Саша.
— Как тебя звали-то? — спросила она с сожалением. «Почему «звали?» — удивился Саша и хотел поправить ее, но вместо этого ответил, как в детстве отвечал милиционерам:
— Саша Лапин.
Девочка хмыкнула и толкнула его пальцем в грудь.
— Есть в тебе что-то располагающее, Саша Лапин, — сообщила она, — поэтому я тебе вот что скажу; бежать отсюда лучше не пробуй. А выйди из леса минут через пять и иди к костру. Тебя спросят, кто ты такой и что здесь делаешь. Отвечай, что зов услышал. Понял?
— Какой зов?
— Такой.
Девочка еще раз оглядела Сашу, потом обошла его и двинулась на поляну, У костра мужчина в костюме потрепал ее по голове и дал бутерброд.
После некоторого колебания Саша решился, вышел из-за дерева и пошел к желто-красному пятну костра. Шел, покачиваясь, и не понимал, почему, а глаза были прикованы к огню.
Когда он появился на поляне, разговоры смолкли. Все обернулись и глядели на него, сомнамбулически пересекающего пустое пространство между кромкой леса и костром.
— Стой, — сказал кто-то.
Саша шел вперед, не останавливаясь. К нему подбежали, и несколько сильных мужских рук схватили его.
— Ты что здесь делаешь? — спросил тот же голос.
— Зов услышал, — мрачно ответил Саша, глядя в «землю.
— А, зов… — раздались голоса. Сашу сразу же отпустили, вокруг засмеялись, и кто-то сказал:
— Новенький.
Саше протянули бутерброд с сыром и стаканчик тархуна, после чего он оказался немедленно забыт — все вернулись к прерванным разговорам. Саша подошел к костру и вдруг вспомнил о своем рюкзаке. «Черт с ним», — решил он и занялся бутербродом.
Подошла девочка в спортивном костюме.
— Я — Лена, — сказала она, показав на себя большим пальцем. — Молодец. Все сделал, как надо. Саша огляделся.
— Слушай, — сказал он, — что здесь происходит? Лена нагнулась, подняла обломок толстой ветки и бросила его в костер.
— Погоди, узнаешь, — пообещала она, помахала мизинчиком — совершенно китайский получился жест, и отошла к группе, стоявшей у пня.
Сзади Сашу дернули за рукав. Он обернулся и на миг обомлел — перед ним стоял декан его факультета. Впрочем, декан только на работе декан, а вечером и ночью — человек и может ездить куда угодно.
— Слышь, новенький, — сказал декан, явно не узнав Сашу, — заполни-ка…
В Сашину руку легли разграфленный лист бумаги и ручка. Костер освещал скуластое лицо профессора и лист: это оказалась обычная анкета. Саша присел на корточки и на колене кое-как стал вписывать ответы — где родился, когда, зачем и так далее. Декан ждал, иногда нюхая воздух и заглядывая Саше через плечо. Когда последняя строчка была дописана, декан вырвал у него ручку и листок, оскаленно улыбнулся и, подпрыгивая от нетерпения, побежал к своей машине, на капоте которой лежала открытая папка.
Поднявшись, Саша заметил, что, пока он заполнял анкету, у костра произошла заметная перемена. Раньше собравшиеся были похожи, если не считать мелких несообразностей, на обычных туристов. Сейчас — нет. Разговоры продолжались, но голоса стали лающими, а движения и жесты — плавными и ловкими. Мужчина в костюме отошел от костра и с профессиональной легкостью кувыркался в траве, другой замер, как журавль, на одной ноге и глядел вверх, а милиционер, видный сквозь языки огня, стоял на четвереньках у края поляны и, как перископом, водил головой. Саша почувствовал звон в ушах и сухость во рту. Все это находилось в несомненной, хоть и неясной связи с музыкой; ее темп нарастал, трубы хрипели тревожно, предвещая новую и необычную тему. Постепенно музыка убыстрилась до невозможности, воздух стал густым и горячим. Саша подумал, что еще одна такая минута, и он умрет. Трубы смолкли на резкой ноте воющим ударом гонга.
— Эликсир, — заговорили вокруг, — быстрее эликсир! Пора. Старая худая женщина (Саше бросились в глаза красные бусы) несла баночку, накрытую бумагой, в таких на рынке продают сметану. Вдруг в стороне произошло легкое смятение.
— Вот это да, — восхищенно сказали рядом, — без эликсира…
Одна из девушек стояла на коленях, ноги ее уменьшились, а руки, наоборот, вытянулись, и так же вытянулось лицо, превратившееся в неправдоподобную, страшную до хохота получеловеческую, полуволчью морду.
— Великолепно, — сказал полковник и обернулся к остальным, делая жест, приглашающий всех полюбоваться жутким зрелищем, — слов нет! Великолепно!
Женщина в красных бусах подошла к волкоподобной девушке, сунула палец в баночку и уронила несколько капель в подставленную снизу пасть. По телу девушки прошла волна, еще одна, и перешла в крупную дрожь. Через минуту на поляне между людьми стояла молодая крупная волчица.
— Это Таня из иняза, — сказал кто-то Саше в ухо, — очень способная.
Разговоры стихли. Все выстроились в неровную шеренгу, и женщина с полковником пошли вдоль нее, давая каждому отхлебнуть из банки. Саша, одуревший и ничего не соображающий, оказался примерно в середине этой очереди, а рядом с ним Лена.
Женщина с баночкой выглядела обыденно, по-дачному, без плавности в движениях и блеска в глазах. Она поднесла к его лицу банку. Саша почувствовал странный, но знакомый запах каких-то растений. Он отшатнулся, но банку уже ткнули ему в губы.
Саша сделал маленький глоток и закрыл глаза. Пока он держал жидкость во рту, ее вкус казался даже приятным, но когда проглотил, его чуть не вырвало.
Резкий растительный запах усилился и заполнил пустую голову — как будто она была воздушным шариком, в который вдували струю газа. Шарик вырос, раздулся, порвал тонкую нить, связывавшую его с землей, и понесся вверх — далеко внизу остались лес, поляна с костром и люди на ней, а навстречу полетели звезды. Скоро внизу ничего не стало видно. Саша глянул вверх и увидел, что приближается к небу — оно представляло собой вогнутую каменную сферу с торчащими из нее блестящими металлическими остриями, которые и казались снизу звездами. Одно из таких сверкающих лезвий неслось прямо на Сашу, и он никак не мог предотвратить встречу, наоборот, летел все быстрей и быстрей. Наконец он налетел на него и лопнул с громким треском. Теперь от него осталась одна стянувшаяся оболочка, которая, покачиваясь в воздухе, стала медленно спускаться вниз.
Падал он долго, целое тысячелетие, и, наконец, достиг земли. Чувствовать под собой твердую поверхность было так приятно, что от наслаждения и благодарности Саша широко махнул хвостом, поднял морду и тихонько провыл. Потом встал с брюха на лапы и огляделся.
Рядом с ним стояла худенькая молодая волчица и глядела вверх, на луну. Саша сразу узнал Лену, а как узнал, было неясно. Те чисто человеческие особенности, которые он в ней отметил раньше, теперь, разумеется, исчезли. Зато на их место пришли точно такие же особенности, но волчьи. Это было очень странно — Саша никогда не подумал бы, что выражение волчьей морды может быть одновременно насмешливым и мечтательным, если бы не видел собственными глазами. Лена заметила, что он смотрит на нее, и спросила:
— Ну, как тебе?
То есть не спросила. Она тонко и тихо взвизгнула или проскулила — это никак не было похоже на человеческий язык, но Саша сразу же уловил не только смысл вопроса, но и некоторую молодежную развязность, которую Лена ухитрилась придать своему вою.
— Здорово, — хотел он ответить, а вместо этого издал короткий лающий звук. Но этот звук и был тем, что он собирался сказать. Лена улеглась на траву и положила морду между лапами.
— Отдохни, — провыла она, — сейчас будем долго бежать.
Саша не хотел отдыхать. Он чувствовал себя переполненным силой — хотелось что-то сделать, подпрыгнуть или разорвать кого-нибудь в клочья. Он поглядел по сторонам — метрах в трех справа по траве катался милиционер, на глазах обрастая шерстью прямо поверх кителя; из штанов у него — быстро, как травинка в учебном фильме по биологии, — рос толстый плешивый хвост.
На поляне теперь стояла волчья стая, и только женщина в бусах, разносившая эликсир, оставалась человеком. Она с некоторой, как показалось Саше, опаской обошла двух матерых волков — одного из них Саша узнал, это был полковник, — и залезла в машину.