— Ума не приложу, — ответил я и покосился на кубик, который стал мне казаться воплощением зловещих сил. — Не могу постигнуть, черт побери.
— И я не могу, Джордж, — сказал он почти игриво; у Фарнзуорта такое настроение бывает не часто. Он повертел кубик в пухленьких пальцах. — Все это каким-то непостижимым образом погружено во время и пространство. Поразительно, не правда ли?
— Поразительно, — кивнул я. — Джордж, я, пожалуй, взгляну еще разок. — И он опять поднес кубик к глазам.
— Ну-ну, — сказал он секундой позже, — все тот же шарик.
— Что же он делает? — полюбопытствовал я. — Да ничего. А может быть, медленно вращается. Я не уверен. Понимаешь, он какой-то мохнатый и весь в тумане. К тому же темно тут.
— Покажи-ка, — попросил я, сообразив, что, в конце концов, если видит Фарнзуорт, значит, увижу и я.
— Сейчас. Интересно, в какое именно время я заглядываю: в прошлое, будущее или еще куда-нибудь?
— И в какое пространство… — подхватил было я, но внезапно Фарнзуорт заорал не своим голосом, отшвырнул кубик, словно тот вдруг превратился в змею, и закрыл глаза руками. Он упал в кресло и завопил:
— О ужас, какой ужас! Я со страхом следил за тем, как падает кубик, но ничего не случилось. Он не свернулся в ничто и не распался на шестьдесят четыре составные части.
— Что с тобой?! — воскликнул я, подбежав к Фарнзуорту, который корчился в кресле и не отнимал рук от лица.
— Глаз! — простонал он, едва сдерживая слезы. — Он мне выколол глаз! Живо, Джордж, вызови скорую!
Я метнулся к телефону и стал перелистывать справочник в поисках нужного номера, а Фарнзуорт все твердил:
— Поскорее, Джордж!
Тогда я в отчаянии набрал номер бюро повреждений и попросил телефонистку вызвать санитарную машину. Я вернулся к Фарнзуорту. Он отнял руку от здорового глаза, и на другой его руке я заметил струйку крови. Фарнзуорт почти перестал корчиться, но, судя по его лицу, боль еще не утихла. Он встал.
— Надо выпить, — сказал он и неуверенной походкой направился к буфету, но зацепил ногой кубик (тот по-прежнему валялся у самого кресла), споткнулся и чуть не упал. Кубик откатился на несколько шагов и остановился отверстием вверх возле камина. Разъяренный Фарнзуорт процедил:
— Ну, погоди же, тварь такая, я тебе покажу! — нагнулся и выхватил из камина кочергу. Она все время лежала на горящих углях и успела накалиться докрасна. Фарнзуорт обеими руками стиснул деревянную ручку и всадил раскаленный конец в отверстие, прижав кубик к полу.
— Я тебе покажу! — повторил он. Я сочувственно смотрел, как он налег всем телом на кочергу и с силой заталкивает ее в кубик. Послышалось слабое шипение, из отверстия повалили маленькие клубочки темного дыма, они окутали всю кочергу. Затем раздался странный чмокающий звук, и кочерга стала погружаться в кубик. Она ушла туда дюймов на восемь, а то и на все десять — вещь совершенно немыслимая, если учесть, что кубик был объемом ровно в один дюйм, — и даже Фарнзуорта это настолько перепугало, что он рывком вытащил кочергу из отверстия.
Дым повалил столбом, через секунду раздался такой звук, словно из бутылки шампанского вылетела пробка, и кубик распался на сотни квадратиков из пластика и алюминия. Как ни странно, на алюминиевых квадратиках не оказалось следов копоти, ни один пластиковый квадратик не обгорел. Не обнаружили мы и никаких признаков затуманенного шарика.
Фарнзуорт снова поднес правую руку к глазу, уже распухшему и залитому кровью. Здоровым глазом он рассматривал нагромождение квадратиков. Свободная рука его тряслась. Потом пронзительно взвыла сирена; вой становился все громче и громче. Фарнзуорт перевел на меня обреченный взгляд:
— Это, наверное, за мной. Захвачу зубную щетку.
Одного глаза Фарнзуорт лишился. Однако через неделю он выписался из больницы, почти такой же, как раньше, со щегольской черной повязкой. Любопытная подробность: врач обнаружил у него на веке следы множественных ожогов и заключил, что глаз пострадал от слабого взрыва. Он полагал, будто у Фарнзуорта неудачно выстрелил пистолет — патрон каким-то образом взорвался при открытом затворе.
Фарнзуорт не разубеждал врача — такое объяснение годилось не хуже всякого другого. Я посоветовал Фарпзуорту носить зеленую повязку — под цвет сохранившегося глаза. Он усмехнулся и высказал опасение, не получится ли чересчур эффектно. Он уже начал делать новый пентаракт: хотел выяснить, каким же образом…
Однако ему так и не пришлось довести эту работу до конца. Спустя девять дней после злополучного происшествия газеты внезапно запестрели сообщениями из другого полушария — фантастическими россказнями, от которых приходили в восторг все редакторы воскресных приложений. И тут-то мы постепенно сообразили, что же произошло.