Теперь вопроса о детях не стояло. Главным было выжить. Никаких симптомов до обнаружения заболевания не наблюдалось, но после, видимо, эффект ноцебо заставил чувствовать себя инвалидом. Вопрос о подаче заявления Младен больше не затрагивал и всегда переводил тему, когда я предпринимала попытки поговорить об этом.
Я ждала от него поддержки и сострадания. Поначалу он мне помогал и не обращал внимания на то, что я перестала выполнять домашние обязанности. Но вскоре сказал, что его повысили и все позже и позже возвращался с работы. Во время прохождения курса химиотерапии я совсем расклеилась, теряя последние моральные и физические силы.
Стали выпадать волосы. Наша интимная жизнь свелась к нулю. Приближалось лето – пора отпусков, а мне было совершенно не до отдыха. Я попросила Младена взять отпуск, чтобы просто побыть со мной дома и поддержать, но он заявил, что отпуск в этом году ему не светит в связи с большим объемом работы, а вместо этого его отправляют в командировку на целый месяц. Четыре недели я боролась со смертью в одиночку…
Когда химия не дала результатов, меня решили оперировать. Полное удаление опухоли было возможно только с полным удалением яичников, на что я пойти не имела права, так как все еще надеялась, что смогу родить Младену детей. Опухоль удалили частично. Пока я лежала в больнице, проходя восстановительный послеоперационный период, человек, которого я считала самым родным, честным, заботливым и порядочным, ни разу не пришел меня навестить, говоря, что завален работой.
Спустя пару недель после выписки, я почувствовала себя гораздо лучше и решила сделать Младену приятное, прибравшись в его кабинете. Так мы называли небольшой чуланчик, оборудованный компьютерным столом. Разбирая кучу бумажек, я наткнулась на плотный конверт. Повертев его в руках, заглянула внутрь и обнаружила небольшую стопку фотографий. На них были запечатлены смуглые девушки в гавайских юбках, какие-то мужчины, которых, возможно, я где-то видела, и мой Младен…
Дрожащими руками я перебирала яркие картинки одну за другой, всматриваясь в смеющиеся лица. На всех фото мой самый родной на свете человек обнимал одну и ту же девушку.
Где и когда могли быть сделаны эти фотографии?
Догадавшись посмотреть на обороте, на одной из фотокарточек я обнаружила надпись на английском, гласящую: «Дорогой Младен, я буду ждать письма! Твоя Кекона», – а дальше адрес электронной почты и отпечаток напомаженных алым губ.
Стало трудно дышать. Я молила лишь о том, чтобы все это оказалось дурным сном.
Из последних сил я решилась включить компьютер и проверить почту Младена, пароль от которой я смогла обнаружить в записной книжке, спустя четверть часа поисков.
Там действительно были письма с и на указанный на фотографии адрес. Я читала и не верила своим глазам. Оказалось, что не было никакой командировки. Младен взял отпуск и отправился на Гаваи со своими друзьями с работы, пока я мучилась от химии. Все тогда и началось с этой Кеконой. Она оказалась местной студенткой, подрабатывающей развлечением туристов, танцуя хулу. Месяц назад ей исполнилось всего девятнадцать, оказывается, это и послужило причиной отсутствия посещений Младеном меня в больнице, так как он ездил поздравить ее.
Они клялись друг другу в вечной любви, строя планы на будущее, единственной помехой которому на тот момент была я. Мой самый близкий и родной человек писал этой малолетней и малознакомой девице про меня такие слова: «Она больна, и я должен быть благороден, оставаясь рядом и платя деньги за лекарства. Я делаю, что могу. Но лечение не помогает. Скоро она умрет, и мы, наконец-то, сможем быть вместе»…
Придя домой, Младен обнаружил меня сидящей в кабинете среди улик, которые тщательно скрывал. Он остолбенел. Я подняла на него заплаканные глаза и спросила: «За что?». Он молчал. «Мы же прожили столько лет вместе. Неужели я это заслужила? Если да, то скажи чем?».
Выдержав паузу, он надменно произнес слова, которые врезались в мою память навечно: «А как ты хотела? Ты же даже не женщина. Ты никогда не сможешь родить мне детей».
Не знаю, откуда взялись силы… Я схватила со стола пресс-папье и со всего размаху ударила им Младена, угодив прямо в висок. Он упал.
Я, было, бросилась вызвать «скорую», но потом просто легла рядом, слушая, как он делает последний вдох…
Вновь воцарилась тишина. По лицу девушки было видно, что она бы сейчас заплакала, если бы могла…
– Давайте поблагодарим Морену за то, что она поделилась с нами своей историей.
– Спасибо, Морена.
Сложно поверить, что мы единственные, должные быть здесь. Возможно, наше место не уникально. И те другие так же раз за разом слушают свои истории, приведшие их туда. Или им уготовлена иная учесть? Остается только гадать. Здесь у каждого она лишь одна. Порой задумываешься о том, что есть места, где находятся те, у кого их много или у кого они куда страшнее наших… Что происходит там? Возможно ли, что их обитель походит на те описания, что люди передают из уст в уста и читают в книжках? Наверное, каждый из нас задается этим вопросом, ведь все мы со временем понимаем, куда попали…