Но Аня попыталась. Отвела взгляд и уставилась в окно, всё ещё видя эти глаза, пронзительные, горящие жизнью.
И она чувствовала его взгляд на себе. Он прожигал, распалял потухшее пламя в сердце.
На застывшем лице вспыхнула лёгкая улыбка. Искорка, способная превратиться в пожар, в согревающий костёр надежды.
— Привет.
— Привет!
Болезненные мурашки расцарапали кожу. Хотелось их прогнать, содрать ногтями.
Влетевшая в бар девушка уселась напротив молодого человека, и они принялись обсуждать каких-то знакомых.
Аня судорожно пила своё пиво. Опять разочарование. Обман. Это обман же? Нет?
Как глупо, ведь он только посмотрел.
И смотрел.
Не отвернулся, как другие.
Зачем сеять зерно надежды, чтобы вырвать первый же хиленький росточек?
Дина принесла меню спутнице неудавшегося кавалера и обратилась к Ане:
— Ещё повторить?
Аня кивнула. Нужно было уходить. Зачем бередить душу и сидеть рядом с этой парой? Но куда идти и зачем?
Хмельной дурман сбросил цепи, Аня развалилась на стуле. Время от времени поглядывала в сторону черноглазого и получала ответный взгляд. И улыбку.
Губы содрагались в бессмысленной радости. Он всё равно с другой, толку от его улыбок? «Аня, прекрати!»
Но это было невозможно. Слишком льстило внимание того, кто обременён женщиной.
Ввалилась шумная компания здоровяков под сорок. Крики, шум, плоские шутки, мат — набор выживания хорохорящегося самца в большом городе.
— Девушка, не скучайте! Идите к нам!
— Красавица, подсаживайся!
Аня стиснула зубы. Её всегда отталкивали подобные типы. Их внимание не значило ничего. Только опускало на уровень ниже, на самое дно, днище. Пропитые мужики с прореженными кариесом зубами, пальцами-сардельками и пивными животами.
— Девушка, милая, — один щетинистый с самым отвратным перегаром, накопленным за неделю без просыху, решился на абордаж, — присоединяйтесь к нам. Чего одной грустить?
— Нет. Спасибо.
— Да ну что же такая несговорчивая?
Мужик взял Аню за запястье, и она резко вырвала руку.
Страх затаился за решительной миной.
— Да ты б так не ломалась, я ж плохого не сделаю.
— Слушай, девушка сказала, что не хочет.
Аня застыла. Молодой человек оторвался от спутницы и встал на защиту попираемой чести. Мужик взглянул на него снизу вверх и капитулировал.
— Понял-понял…
Аня проводила его взглядом. Тот понуро удалился, матерясь под нос.
— Всё в порядке?
— А… — Аня осторожно взглянула на спасителя. — Да…
— Тём, я пошла, — девушка подскочила к нему, чмокнула в щёку и направилась к выходу, — Серёжка приехал, его матушка там уже в шоке, пора ехать, а то мозг вынесет.
— Серёге привет!
— Всенепременно!
— Сестра.
— М… — растерянно выдала Аня, почти что безразлично. А сердце будто отпустила цепкая лапа.
— Вы… и правда хотите побыть одна, или просто та компания не нравится?
— Не хочу.
— А…
— Ну… одна не хочу… быть…
Трезвость ума могла бы пригодиться, да и проще было бы контролировать артикуляцию, но пришлось работать с тем, что осталось.
— А я могу присоединиться?
— Да… — «Да! Да-а-а-а!!!»
Аня окунулась в беседу, не думая о том, что заставило тех мужиков спиться. Было ли им тоже когда-то больно? Топили ли они своё горе в вине? Она увидела в них только угрозу. Только грязных мужиков, алкашей. Пропитых алкоголиков.
Своя боль оглушает, оправдывает. Чужая теряется за результатом деструктивных попыток с ней справиться.
Они говорили, и Аня допивала пиво. Было весело и спокойно, будто они давно знали друг друга, но всё ещё могли удивлять и удивляться.
Чем ещё кроме разговоров и чувства юмора мог удивить Артём?
Он тоже уйдёт? Тоже будет изменять? Или предпочтёт сделать этот вечер первым и последним? А может, всё же действительно преподнесёт сюрприз и станет её судьбой?
— Да-да-да… — недовольно пробурачала барменша в телефонную трубку и бросила её на стойку. Удалилась в подсобку и вернулась с коробкой, полной мишуры и новогодних игрушек.
На заднем плане она развешивала яркие шары и гирлянды, а на переднем была улыбка Артёма. Он предложил свою помощь Дине, но та великодушно отказалась, дав Ане шанс единолично насладиться его обществом. Его тёмными глазами, будто прожигающими, видящими до самого сердца, до самой души.
Картотека прошлых знакомств отправлялась в архив. Все, кого Аня когда-либо знала, терялись на фоне нового досье. В графы вписывались данные: имя, возраст, рост, цвет волос и глаз, голос. Высшее образование, место рождения, особые приметы. Но главным было то, что не поддавалось вербализации и сухим формулировкам, вмещающимся в очередном поле данных. Блеск в глазах при взгляде на Аню, мимика, морщинки в уголках глаз при улыбке. Улыбка. И на нём мог бы сойтись весь мир, на нём и на каждой связанной с ним мелочи в отдельности. Но мир будто рос, расширялся, и новогодние огни уже сверкали и для Ани, блюз сменился рождественскими песнями, воздух наполнился пряным ароматом глинтвейна, а парочки за окном не казались горькой усмешкой над её разочарованием.