Она решила очень ответственно подойти к этому вопросу и в ночь с тридцатого на тридцать первое декабря легла пораньше, чтобы выспаться и не уснуть до важного события. Весь последний день уходящего года Ирочка «помогала» маме на кухне, разбив пару яиц на полу и опрокинув миску со свеклой, только что сваренной для селедки под шубой. После чего она была выпровожена смотреть мультфильмы. С чувством выполненного долга Ирочка уселась на диван, и, уплетая шоколад, уставилась на телеэкран, передававший праздничные выпуски любимых мультиков.
Округу уже давно поглотила тьма, а Ирочка все еще бодрствовала, чувствуя, что с этого дня все будет иначе. В прошлом году ей было только девять, и мама не разрешила ей встретить с нею Новый Год, а уложила, как обычно, спать, будто это не была самая волшебная ночь в году. Но сегодня она наконец воочию увидит, как старый год уступает место новому. Раньше Ирочка силилась не уснуть до полуночи, чтобы встретить этот миг, пусть и в кровати. Но лежа в темной комнате, укрывшись одеялом, она раз от раза не могла дотянуть до заветного часа. Ее неминуемо клонило в сон, и она сама не замечала, как засыпала и открывала глаза, лишь когда новый год властвовал над миром вовсю.
— Пора за стол, — Ирочка услышала мамин голос и тут же помчалась занимать отведенное ей место. Она нарядилась по случаю Нового Года в свое самое красивое платье. Атмосфера праздника, запах хвои и мандаринов, стол, ломящийся от вкусностей — все это теперь и для нее тоже!
За столом уже собрались гости, некоторых из которых Ирочка даже не знала. Она заприметила знакомое лицо в дальнем углу комнаты. Это была дочь одной семейной пары, с которой мама Иры работала. Ирочка побежала поздороваться с единственным помимо нее ребенком на празднестве, но не рассчитала и нечаянно задела бутылку водки, стоявшую со своими «коллегами» ровным рядочком вдоль стены.
— Ой… — она замерла, не зная, что делать.
— Иди в свою комнату, — мать стиснула зубы, пока огненная вода растекалась по полу вместо того, чтобы «согревать» собравшийся люд.
— Я уберу, — Ирочка бросилась собирать осколки.
— В свою комнату. Живо. Спать.
Эти слова прозвучали как приговор. Ирочка попыталась уговорить маму, но та была непреклонна и выпроводила дочь в спальню, пригрозив смачной оплеухой.
Из глаз Ирочки текли слезы. Не так. Только не так она представляла сегодняшние вечер и ночь. Она знала свою мать и знала, что та ни за что не выпустит ее до утра. Ирочка опустилась на кровать и горько заплакала. Только ни в коем случае не всхлипыватй слишком громко — а то мама придумает новое наказание!
Оставалось совсем немного до полуночи. За окном мерцали редкие звезды, пробивавшиеся сквозь дымчатую городскую поволоку, а из залы доносились уже не совсем трезвые голоса, шутившие несмешные шутки и говорившие о странных для маленькой девочки вещах.
— Ненавижу… — одними губами произнесла Ира.
— Давайте-давайте-давайте! — Считанные минуты отделяли от наступления Нового Года, и все торопились наполнить свои бокалы и написать желания на листочках.
А Ирочка лежала в темноте, наблюдая за переливающимися лампочками гирлянды на ее маленькой елочке. Она, может, и хотела бы уснуть, но уже не могла. Ей было грустно, одиноко и обидно. Обидно из-за несправедливости мамы и своей неуклюжести. И очень грустно из-за того, что этот год она встретит в полном одиночестве.
— Хоу-хоу-хоу, — раздался скрипучий голос, — или как оно там?..
Ирочка вздрогнула и попыталась разглядеть темную фигуру, появившуюся возле елки. Свет гирлянды скудно освещал комнату, лишь обрисовывая очертания предметов. И Ирочка смогла увидеть невысокого полноватого человека в шапке, отороченной мехом, и длинном пальто или шубе.
Незнакомец откашлялся и вновь заговорил наперебой с Курантами, начавшими свой отсчет:
— Ты была хорошей девочкой, Ирочка?
— Д-да… — испуганно произнесла та.
— Не врешь?
— Н-нет…
— Молодец, — одобрил незваный гость, — люблю таких: лживых и дрянных девчонок.
Ирочка сглотнула и вжалась в стену.
— Вы Плохой Санта?..
— Ха-ха-ха, — утробно засмеялся тот, — это просто сказки, деточка. Неужели ты в них веришь? — незнакомец явно счел свою шутку остроумной и вновь загоготал. Отсмеявшись, он представился, — я… Дед Мороз.
— Значит… ты настоящий? — от удивления глаза Ирочки выпучились, как у долгопята. Она с усердием пыталась разглядеть его лицо, поросшее растительностью.
— Как видишь, — тот расплылся в улыбке, сверкнувшей в отблеске мерцавших огней.