Ильшат лежал неподалеку, сжимая в руке недоеденный бутерброд и думая, почему же они все-таки не встретили этот Новый Год дома в кругу их маленькой ячейки общества, а потащились в этот загородный отель, чтобы встретить свою смерть среди кучи незнакомых людей, чьи жизни были походя отобраны из-за классовой ненависти и слишком восприимчивого бывшего молодого человека одной из собравшихся.
Как встретишь
Город мерцал новогодними огнями, веселился, улыбался по расписанию. Его жители расползались по разным сторонам баррикад и вели вялый бой между любителями и ненавистниками праздничной канители.
Распродажи, ёлочные базары, иллюминация.
Улыбки, нахмуренные брови, безразличие.
В огромном котле предпраздничной суеты нашлось место и тому, кто просто жил очередной день, не зная, доберётся ли до следующего года.
Всего несколько часов и пробьют Куранты, президент произнесёт традиционную, кому-то даже нужную речь, люди наполнят бокалы и по инерции загадают желания. Даже те, кто в это не верит. Даже те, кто отчаялся.
У Ани было одно желание. Банальное и совершенно несбыточное. Любить и быть любимой. Так просто и так невообразимо сложно.
Вместо нарядных снежинок на ресницы опускались капли декабрьского дождя. Суровые российские зимы приказали долго жить и растекались лужами по широким проспектам и узким улочкам. По вязаным шапкам и распущенным волосам. По и без того влажным щекам и иссушенным душам.
Среди мириад сверкающих гирляндами окон кафе и ресторанов ютился маленький бар, будто забывший, что пора нацепить маскарадное убранство.
Аня прошла мимо, остановилась и решила зайти.
Камерное уютное заведение. Столы, диваны, стойка и стулья — ничего лишнего. Включая посетителей.
— Здравствуйте, — поприветствовала барменша и снова уткнулась в телефон.
— Здравствуйте…
Помявшись в растерянности, Аня села у окна лицом к стене. Можно было наблюдать за миром на безопасном расстоянии и притворяться, что никого рядом нет.
— Меню, пожалуйста, — барменша шлёпнула папкой о стол.
Аня вздрогнула и тихо поблагодарила.
Есть не хотелось. Только выпить бокальчик пива. Или два. Сколько душа попросит. Сколько будет нужно, чтобы не думать.
Не чувствовать.
Она заказала бокал индийского эля и уставилась в окно, за которым была настоящая жизнь.
Парочки, весёлые компании, серьёзные дяди и высокомерные дамы в шубках с не по погоде короткими рукавами. Одни торопились, другие просто гуляли, промоутеры в забавных костюмах раздавали листовки. Внутри было тихо. Только фоновая музыка, лёгкий блюз, заунывный, как и скрежет когтей на душе.
После первого же глотка тело расслабилось. «Не пей, не пей, козлёночком станешь». Аня бы и овцой стала, лишь бы избавиться от гнетущих человеческих мыслей.
После второго в голове растеклась волна тишины. На мгновение. Но уже кое-что.
Вскоре музыка стала ласкать истерзанную душу, воздух показался чище, свежее, будто в него добавили кислорода.
«Так и спиваются», — пронеслось и заглохло в очередном глотке. «И сколько таких вот несчастных забылось в бутылке?.. Все думают, что они алкаши, а им просто когда-то было очень больно».
Вместо уместных морозных узоров по стёклам стекали холодные капли. И вместо задорного румянца по щекам катились слёзы. Аня быстро провела ладонью по лицу и сделала большой глоток. Чтобы наверняка.
С весёлыми криками промчалась орава ребят, за ними гнались девчонки. Вот только было им всем явно за двадцать. Возможно, Анины ровесники: двадцать три — двадцать четыре. Почти что взрослые люди. Или уже взрослые? Или просто большие дети?
Кто-то в этом возрасте уже вторых-третьих детей рожает, совершает научные открытия, спасает жизни. А кто-то разводится.
Новый глоток.
В выборе между бесшабашной молодостью и тихим семейным уютом Аня отдала предпочтение последнему. Вкусные ужины, глаженые рубашки, надраенные полы. Зачем гулянки до рассвета? Кому нужны ночёвки у друзей, затянувшиеся на неделю? К чему вообще эти друзья, когда рядом есть он?
В памяти всплывали яркие моменты, цеплялись за чувства, тянули мысли обратно, в то время, когда штамп в паспорте ещё что-то да значил.
Теперь он стал фикцией, пустышкой, горькой усмешкой над уже невозможным будущим.
— Повторить?
— А? — Аня подняла глаза на барменшу, потом перевела на пустой бокал. — Да, пожалуйста.