Еще 2 июля после упорного боя кавбригада под командованием оренбургского казака-большевика Каширина освободила мою родину — Симский завод. Сразу же после вступления красноармейцев в Сим симские рабочие на митинге приняли резолюцию:
«Мы, рабочие Симского завода, освобожденные после двенадцатимесячного рабства… шлем свое пролетарское спасибо борцам за коммунизм, бойцам Красной Армии за их самоотверженную героическую борьбу и клянемся стать в первых рядах сражающегося пролетариата, чтобы окончательно раздавить врагов рабоче-крестьянской власти, чтобы освободить красный Урал, освободить Сибирь и идти на помощь рабочим и крестьянам, где бы они ни боролись. Все в Красную Армию!»
И восемьсот рабочих Симского завода вступили добровольцами в Красную Армию, делом подкрепив свой призыв.
13 июля 26-я дивизия Г. Х. Эйхе и 27-я А. В. Павлова одновременно с севера и юга ворвались в Златоуст — город сталеваров. Враг был сброшен с Уральского хребта. Перед советскими войсками открылась дорога на равнину Западной Сибири…
Взятие красными войсками Перми окончательно сорвало планы интервентов и белогвардейцев — соединить армии Колчака с иностранными войсками, находившимися на Севере. Англичанам теперь ничего не оставалось, как вывезти экспедиционный корпус из Архангельска.
14 июля красное знамя взвилось над Екатеринбургом.
В это время Южная группа Красной Армии громила уральско-оренбургское белое казачество. 5 июля 25-я дивизия Василия Ивановича Чапаева, прорвав кольцо вражеской осады вокруг Уральска, вступила в город.
В конце июля разгорелись последние бои за Урал.
24 июля Красная Армия вступила в Челябинск. 4 августа был взят Троицк — главная база колчаковской южной армии. Фронт белых оказался разрезанным на две части. Разбитые колчаковцы поспешно отступали на юго-восток и в глубь Сибири.
Колчаковское правительство объявило ряд мобилизаций в армию. Брали всех, кто в глазах контрреволюционных заправил мог быть опорой белого режима: казаков, городскую буржуазию и интеллигенцию, кулаков, запасных унтер-офицеров. Наконец мобилизация была распространена на крестьян. Но широкие массы сибирского крестьянства на своей шкуре убедились, что несет им Колчак. Большинство подлежащих призыву бежало из сел в леса. Тысячи бедняков и середняков переходили фронт. С новой силой вспыхнули крестьянские восстания. Не рвалась в бой и буржуазия — она предпочитала загребать жар чужими руками и вообще начинала разочаровываться в «верховном правителе».
После разгрома колчаковских армий на Урале стали все больше обостряться отношения между омским правительством и белочехами. Эсеры и меньшевики, тоже предчувствуя скорый крах колчаковщины, стали в позу «оппозиционеров».
— Отсюда наши задачи, — закончил рассказ Миронов. — Надо поднимать народ, готовить его к восстанию против Колчака. Товарищ из Томска привез текст воззвания нашей партии. Это воззвание уже распространяется в Западной Сибири. Мы нашли в одной из типографий своих людей, листовка печатается. Вот она.
Я взял из рук Миронова еще пахнущий краской листок бумаги. Бегло его прочитал.
«…Мы здесь в Сибири должны встать в ряды боевой Красной Армии. Прошло время слов. Необходимо действовать, подготовляясь к всеобщему восстанию против всем нам ненавистного военно-буржуазного режима Колчака. Необходимо раз, навсегда смести с лица земли черносотенных разбойников и народных кровопийцев — Колчака, Дутова, Хорвата, Семенова и прочую белогвардейскую сволочь! Будьте наготове! Будьте настороже, чтобы в любой час присоединиться к восставшему за свою свободу, за возвращение советской власти революционному народу! Доставайте оружие! Соединяйтесь в боевые группы по копям, мастерским, селам, в ратные полки. Призывайте всех трудящихся под Красное знамя! Делайте все, чтобы тормозить и разрушать деятельность белогвардейцев. Коммунистическая партия объединяет все силы рабоче-крестьянской революции на территории Сибири и работает над подготовкой всеобщего восстания.
Товарищи! Все, как один, по сигналу на бой, последний, решительный бой!»
— Тебе поручение комитета: развезти это воззвание по большим станциям до самого Красноярска. Получишь явки, пароли. На местах передашь листовки нашим людям. Они распространят их дальше.
Уж как достали иркутские подпольщики великолепное удостоверение за подписью самого колчаковского министра внутренних дел Виктора Пепеляева — не ведаю, но только ехать с ним я мог свободно чуть ли не до линии фронта.
Первым городом, где я оставил листовки, было Черемхово. Видел я здесь лишь Софью Феофановну, которая, встретив меня, укоризненно покачала головой: