— Но если ничего не предпринять, то я рискую пережить четвёртого короля. — Мрачно усмехнулся Явос. — А то и всё королевство, учитывая начавшуюся войну. Между нами, Эдвальд Одеринг был неважным стратегом, и победу ему во многом принесла лояльность его вассалов. Покойный король Альберт Эркенвальд своей выходкой настроил против себя добрую половину Энгаты, которая желала лишь видеть его голову на пике. А другая половина сидела и смотрела, чем кончится дело, постепенно присоединяясь к восстанию по мере того, как Одеринг подбирался к столице. И если сидеть сложа руки, то те же, кто ждал удобного случая поддержать Эдвальда, рано или поздно поддержат эльфов.
— Этому не бывать! — Воскликнул Кавигер. — Неужели больше ничего не известно? Неужели нам совсем не за что зацепиться?
— Знаешь, Дэйн, я до сих пор не предавал значения одной детали. — Проговорил старик. — Но теперь, когда ты упомянул о королеве и патриархе, я вспомнил об этом.
— И что же ты вспомнил? — Кавигер подался вперёд.
— А то, что вместо того наёмника, что был отправлен королём в Моирвен, сначала хотели послать тебя. Я даже успел выписать деньги из казны для твоей поездки, как вдруг король неожиданно меняет решение. Напомнить, что стало с наёмником?
— Убит эльфами. Да, его спутники рассказали об этом.
— И именно патриарх и королева, как мне рассказали мои самые надёжные люди, с разных сторон как бы ненароком советовали отправить в Моирвен не кого иного, как Дэйна Кавигера. Говоря о том, что человека надёжнее командующего королевской гвардией, при дворе не сыскать. И в этом случае на месте убитого наёмника вполне мог оказаться ты, друг мой. Странное дело, не правда ли? Два столь разных человека, говорящие об одном и том же. Иной бы посчитал это за случайность, совпадение. Но мне восемьдесят три года, друг мой. Я давно перестал верить в совпадения.
— И если допустить, что королева и патриарх состоят в сговоре, могли ли они знать о нападении эльфов?
— Не исключено, хотя здесь вариантов много. Они могли просто спровадить тебя на время, либо же по дороге или в самом Моирвене командующего гвардией случайно убили бы разбойники-головорезы. Верно лишь одно, если они в сговоре, то они желают от тебя избавиться, и потому будь начеку. А если им известно о нашем с тобой общении, то они могут решить, что и я ставлю палки в колёса. И тогда мне конец. А если король умрёт или останется в нынешнем состоянии, то конец придёт всему королевству.
— Что же мне делать? — Только и мог вымолвить Кавигер после такой речи.
— Я бы предложил увезти короля. Желательно подальше, может даже на острова Миррдаэн, лорд Русворт старый друг короля и не откажет ему в визите. Также опасайся за свою жизнь. Ешь и пей только то, что купят в городе верные тебе люди, избегай кухни в замке. — Сказав это, Явос отправился к выходу. Возле самой двери он добавил. — И всегда держи при себе меч. Хоть его стали и не под силу разрубить паутину интриг, но лишним он точно не будет. Прощай, Дэйн. Я и так пробыл здесь слишком долго.
Верховный казначей покинул Дэйна Кавигера, оставив того наедине с мыслями. Увезти короля на Миррдаэн, конечно, идея интересная, но уж очень трудно её воплотить в жизнь. Пока что следует хотя бы оградить Его Величество от дальнейшего отравления. Раз под подозрением королева и патриарх, то нужно как-то заставить их перестать видеться с ним. Но как? Отправить куда-то королеву? Патриарха? Без королевской воли это невозможно. Разве только сослаться на войну или убедить Эдвальда в необходимости такого шага… Да. Теперь Дэйну становилось понятно, почему король сделал Велерена патриархом. По мере того, как здоровье и разум короля слабели, он становился всё более набожным, а епископ, будучи его исповедником, всё больше втирался к нему в доверие. Будет ли преступлением, если он, Кавигер, сам поступит так же во имя благой цели? Определённо, нет.
Так командующий начал вести тайную игру против предполагаемых заговорщиков, которые, к слову, тоже оказались не так просты. Вскоре после разговора в покоях Кавигера Явос Таммарен пережил ночное покушение. К несчастью убийцы, подозрительности казначею было не занимать, но то была не слепая паническая паранойя, что мучила короля, а хладнокровная наблюдательность и готовность решительно действовать. Как позже стало известно Дэйну от самого Явоса, пребывавшего в лечебнице, о покушении ему стало известно накануне вечером, но он всё же успел подготовиться. В итоге головорез, который, к его чести, действительно бесшумно пробрался в казначейские покои через окно, был ошарашен двумя вещами: зрелищем сидящего в кресле и обряженного в халат казначея с арбалетом в руках, а, секундой позже, стрелой в собственной голове, выпущенной из этого самого арбалета. Незадачливый убийца, если бы он мог, наверняка удивился бы ещё и тому, что древний на вид старик в ночном полумраке, освещаемом лишь камином, угодил ему стрелой точно между глаз. Но что действительно поразило Дэйна, так это то, что Явос специально приготовленным кинжалом порезал праву руку. Это гарантировало ему долгое пребывание в замковой лечебнице, а Кавигер получил возможность выставить самых надёжных людей для его охраны, чего не мог сделать в замке без королевского приказа.
За собственную безопасность командующий не волновался нисколько. Еду Дэйн стал покупать на ближайшем рынке сам, причём каждый раз у разных торговцев, а покои его охранялись самыми надёжными людьми. Всё это вызывало смешки при дворе, но Кавигеру было всё равно. Однако оградить короля от влияния патриарха ему никак не удавалось. Даже будучи совсем обессиленным, Эдвальд тихо стонал, чтобы позвали Велерена. И вот, наступил день, когда король не смог встать с кровати самостоятельно. Придворный лекарь уговорил его съесть немного хлеба и сообщил Кавигеру, стоящему у двери королевских покоев, что сегодня к королю нельзя пускать никого, а все просьбы самого монарха следует расценивать как бред. Дэйн попытался было возмутиться, что король болен уже очень давно, но почему-то сказано об этом только сейчас, но тут же вспомнил, что Его величество сам наотрез отметал любые предложения позвать лекаря. Этим вечером он решил лично нести караул у двери Эдвальда Одеринга. Дейн велел сиру Гильяму Фолтрейну отправляться к себе, а сам заступил в караул у королевских покоев. Рыцарь со шрамом на щеке поблагодарил командующего и, сказав, что дурно спал прошлой ночью, довольный отправился прочь.
Как и в любой другой вечер в коридоре, освещённом масляными лампами, послышались шаги. После появилась уверенно ступающая коренастая фигура патриарха в белом облачении до пола. Придворные порой даже сравнивали приходящего в одно и то же время Велерена с призраком, какие бывают в старых замках, где свершилось страшное злодеяние, и появляются точно в отведённый час. В Чёрном замке, как ни странно, призраков не водилось. Патриарх выглядел спокойным, его упитанное лицо выражало умиротворённость, даже некоторую наглость. Это выражение сменилось непониманием, когда Дэйн закрыл собой дверь.
— Как это следует понимать, командующий Кавигер? — Велерен выглядел как человек, запнувшийся о не пойми откуда взявшийся камень на тропинке, по которой он ходил тысячу раз. Наверное, патриарх принимал свои ежедневные визиты к королю как нечто настолько само собой разумеющееся, что удивился бы меньше, если б его укусил собственный башмак. Он попробовал было потянуться к ручке двери, но Дэйн закрыл собой и её, сохраняя непроницаемое выражение лица.
— Придворный лекарь сказал, что королю требуется покой. Велено никого не пускать.
— Но ведь вечерняя исповедь — это его воля. — Изумился Велерен. — И его желание, чтобы она была каждый вечер, без исключений.
— Я не пущу в королевские покои никого, кроме лекаря Малиса, покуда Его величество сам не поднимется с кровати. И если здесь не будет меня лично, то гвардейцы тоже не впустят ни вас, ни кого-либо ещё. Это мой приказ как командующего гвардией.
— Но уважаемый командующий гвардией вероятно помнит, что патриарх Церкви трёх так же вхож в Тронный круг. И, разумеется, имеет не меньше права, чем командующий гвардией. — Велерен особенно слащаво улыбался на словах «командующий гвардией», так что они звучали издевательски. — К тому же, вдруг короля решит посетить супруга? Её вы тоже не намерены впустить?