— Доброй тебе охоты! — пожелал крестьянин.
— И тебе удачи! — сказал всадник и повернул коня.
Долго ли ещё брёл крестьянин, коротко ли, а на закате пришёл к королевскому замку.
Перед замковыми воротами стража стоит, с блестящими топориками, с острыми пиками. Скрестились перед крестьянином две пики, топорики над его головой поднялись.
— Куда прёшь, деревенщина?
— Своему королю жалобу несу, — отвечает крестьянин.
Тут прибежал какой-то ещё, видно — старшой. Зычным голосом распорядился:
— Того, что с доской, пропустить.
Повели крестьянина ходами-переходами и привели в большой зал.
Что за красота в том зале! Тысяча свечей да сотня факелов. Везде позолота, всё блестит. А одежды на придворных прямо сверкают. Крестьянин даже глаза зажмурил. Потом приоткрыл глаза и увидел короля.
Сидит король на покрытом парчой кресле. Золотая корона на голове, белая мантия, подбитая горностаевым мехом, до самого пола спускается. Настоящий король, ни с кем не спутаешь.
Бухнулся крестьянин на колени, деревянная его жалоба об узорные каменные плиты стукнулась.
Министры, что стояли по сторонам королевского кресла, даже вздрогнули. А король милостиво спросил:
— С чем, братец, к нашему величеству явился?
— Да вот, твоё королевское величество, жалобу принёс.
— Ну, показывай твою жалобу.
Крестьянин свалил доску с плеч, положил на пол.
— Вот, — говорит, — здесь про все мои обиды рассказано.
— Так, так, — сказал король и чуть-чуть привстал, чтобы получше жалобу рассмотреть.
Тут перед самым носом крестьянина зазвякало что-то. Глянул он и увидел: диво — не диво, чудо — не чудо, а жёлтые сапоги со шпорами.
«Эге! — подумал крестьянин, — эти сапоги я уже сегодня видел».
Король сказал:
— А ну, паны министры, покажите свою смекалку, разгадайте деревянную загадку. Вот хоть с тебя начнём, пан министр вкусных кушаний.
Выкатился вперёд кругленький человечек на коротких ножках. Будто пивной бочонок на низеньких козлах. На толстой шее — цепочка, на цепочке болтаются золотая ложка и серебряный ножик. Глянул на доску и всплеснул руками.
— Ах, ваше королевское величество! Какая же это жалоба? Это прошение к вашей милости. Пусть сам король соблаговолит посмотреть. В этом углу вырезан пирожок. С какой начинкой, Неведомо. А в том углу большой торт, нарезанный на сто кусков. И ещё проситель хвастает, что может из одной коровы изготовить десять блюд. Вон сбоку десять зарубок. И просит он взять его поваром на вашу кухню. Да где ему, тёмному, тягаться с нашим придворным поваром. Наш повар такие блюда готовит, что ешь и не знаешь, что ешь. То ли кислое, то ли солёное, то ли сладкое. А этот разве что в кухонные мужики сгодится…
Крестьянин от удивления только рот раскрыл — вон как всё перевернуть можно!
А король улыбается и мужику знак подаёт, чтоб молчал.
— Ясное дело, у министра вкусных кушаний одни кушанья на уме! — закричал другой министр.
— Хорошо, — сказал король, — послушаем тебя, министр удачной охоты.
Министр удачной охоты пошевелил усами, прямыми и длинными, что пики, и шагнул к доске. Одним глазом глянул и вскричал:
— Ваше королевское величество, велите немедля трубить сбор, брать на сворки собак! Рогатый дракон бесчинствует в нашем королевстве. Да не простой, а такой, что хоть пополам его разруби — обе половинки тут же срастутся. Десять человек он уже сожрал. Большой дом разломал на сто кусков. Поспешим, пока дракон ещё больших бед не натворил. Вот это будет настоящая королевская охота!
И усатый министр поднёс было к губам охотничий рог, с которым не расставался, даже когда ложился спать.
Крестьянин испугался: «Ну, ещё дракона какого-то придумали! Чего доброго, нагрянут в наши края, моё поле до последнего колоска вытопчут!»
А король засмеялся.
— Погоди, не спеши, — сказал он министру удачной охоты. — Может, ещё кто из моих умников своё веское слово своему королю скажет.
— Умные, ваше королевское величество, до поры до времени молчали, — заговорил высокий и тощий, как жердь, министр.
Глянул на него крестьянин и подивился — надо же так вырядиться: длинный, чуть не до полу, чёрный кафтан с широкими рукавами расшит какими-то белыми знаками, на голове синяя островерхая шапка, вся утыканная золотыми звёздами.
«Его бы на мой огород, — подумал крестьянин, — то-то вороны перепугались бы!»
А тощий министр вперил глаза в доску, смотрел, смотрел и вдруг воздел руки к потолку.
— О ваше королевское величество! Воля самих небес водила рукой этого тёмного человека. Нет, нет, тут нельзя ошибиться! Светлы звёзды, но тёмен смысл их прорицаний. Десять ночей — десять зарубок. И что толку? Что, я вас спрашиваю, ваша королевская милость, толку?
— Пока и я не вижу толку в твоих словах! — прервал министра король.
— Где дракон? Какие кушанья?! — нёс своё министр. — Три знака Зодиака, вот что мы видим тут — Овен, Козерог, Телец, предвещающие ужасные беды. Но, ваше королевское сияние, я недаром министр благоприятных предсказаний. Стоит обойти доску с другой стороны — и всё получается наоборот! Удача сопутствует королю! Урожай во сто раз богаче посева! Благоденствие! Десять лет без войны!
— Какой овен? Какой козерог? — визгливо закричал толстяк-министр вкусных кушаний. — Коровы это, ваше королевское величество!
— Не коровы, а дракон! — завопил усач.
— Не коровы, не дракон, а созвездия!
И министры чуть не передрались.
— Утихомирьтесь, господа! — прикрикнул на них король. — Приподнимите-ка доску, я сам посмотрю, что там сказано.
Все три министра — вкусных кушаний, удачной охоты и благоприятных предсказаний, — кряхтя, ухватились за края доски и поставили её стоймя перед королём.
Взглянул король на деревянную жалобу, сперва нахмурился, потом улыбнулся и наконец заговорил:
— Да тут целая история. Каждый из вас, господа министры, своё прочитал, да не то, что написано. Теперь меня послушайте. Живёт этот добрый человек в маленькой халупке на краю поля. Вот его поле, а вот и домишко. А напротив живёт помещик — в доме на сто комнат. Так ли я сказал? — спросил король крестьянина.
— Так, так, твоя королевская милость, — закивал крестьянин.
— А много ли твоя корова даёт молока?
— Да ведь как накормишь, — сказал крестьянин.
— Ясно. На меже трава хорошая. Ведь из-за межи-то у тебя спор с помещиком и вышел?
— Из-за неё, из-за неё.
— Говоришь, отобрал он у тебя корову?
— Истинно твоё слово. Отобрал. Да ещё десять палок дал в придачу.
— Вижу, вижу, — сказал король, — вот они, десять зарубок. Те зарубки не только на доске, на твоей спине ещё горят.
— Спервоначалу горели, твоя королевская милость, теперь только чешутся.
Король засмеялся:
— А мы своей королевской волей сделаем так, чтобы твой пан себе затылок почесал. Иди домой, а раньше, чем дойдёшь, пан помещик наш указ получит. Даст он тебе вместо одной коровы — десять. Да землицы прирежет от своих угодий десять десятин. Что ты на это скажешь?
— Скажу, что здесь два умных человека — я да ты. А остальные все дурни — простую жалобу толком прочесть не сумели. И зачем только ты их держишь?
— Сам не знаю зачем, — ответил король. — Так уж у нас, королей, положено.
Крестьянин поклонился королю, взвалил свою жалобу на спину и отправился восвояси.
Шёл и радовался. А как дошёл до лесной полянки, где с охотником повстречался, остановился и подумал:
«Одного не понимаю: почему король после охоты сапоги со шпорами не сменил? Верно, у него, бедняги, как и у меня, второй пары нет».
СКАЗАНИЯ О КРАБАТЕ
Лужицкая сказка
Мельница у Черного Холма
Жил в одном селении в Верхних Лужицах мальчик по имени Крабат. Были у него мать да отчим. Хоть и не родной отец, а не хуже родного, добрый человек попался, ничего не скажешь. Только не везло им, бедно они жили. Вот Крабату и пришлось с малых лет по людям работу искать, а коль работы не находилось, так под чужими окнами кусок хлеба просить.