Поглядев на лист, инспектор куснул тонкую губу.
— Господин директор, — произнёс он вежливо, но с настойчивостью в голосе. — Исполнение достойно похвалы, но текст письма всякому здравомыслящему служащему покажется гораздо менее совершенным, нежели почерк написания. Не доверите ли вы мне подправить некоторые выражения?
— Не требуется! — отрезал директор. — Господин лавочник литературного языка не понимает. До него только некоторые выражения, как вы метко молвили, и доходят. Пусть посыльный запечатает и отнесёт на дом… Как мы решили относительно Александра Григорьева Говорова?
Инспектор секунду помедлил с ответом.
— М-м-м… О почерке господина Говорова нельзя отозваться иначе, как одобрительно. Скромная манера поведения тоже не вызывает нареканий. Меня смущает многочисленность семейства господина Говорова…
Директор сказал начальственным, не допускающим возражений тоном:
— И тем не менее!..
Инспектор подчинился властному тону:
— И тем не менее мы примем вас на службу, господин Говоров. Ваши старшие сыновья имеют отличные свидетельства о начальном образовании и могут поступить в училище бесплатно. Нет сомнения, вы разъясните вашим детям, какая им предоставлена особая милость. Она накладывает строгие обязательства. Учение и — подчёркиваю! — поведение должны быть отличными. Тогда ваши дети выйдут из крестьянского сословия, к которому ныне принадлежат, и смогут, при одобрении властей, занять высокое положение в образованном обществе. Милостивые законы империи этому не препятствуют. Мы со своей стороны рады споспешествовать верноподданному усердию.
Директор пожал Говорову руку:
— Поздравляю, с сего дня вы на жалованье. Хорошенько пропесочьте ваших лодырей, чтобы не смели собак гонять и пользовались тем, что им дозволяют… милостивые законы империи.
— Сочту долгом внушить, — поклонился Говоров. — Много слов не потребуется, они старательные и понятливые.
— Идите определяйтесь на квартиру, — ласково сказал директор удивившему его крестьянину Александру Григорьеву Говорову.
4. ГЛАВА О ВАЖНЫХ СЛОВАХ
Лёня бродил по улицам, глазел на дома, разные лавки и заведения, внушительные заборы и красивые палисадники. Привыкал к Елабуге, осваивался. Город показался большим, такой не очень-то обежишь пешком. Недаром по улицам ездили извозчики.
Красиво расположилась Елабуга на берегу Камы, как раз при впадении в неё невеликой речки Тоймы. Кругом заливные, сочные луга, а дальше высятся дремучие леса, где само по себе живёт непуганое зверьё, гнездятся беспечные птички и опушки оплетены несметным кружевом ежевики.
Если взобраться на утёс, который возвышается над Камой стометровым уступом, весь город распластается перед взором. Первое, на чём остановится взгляд, — большой собор с пятью куполами и высоченной колокольней. Потом бросятся в глаза пристани и каменные склады. Среди крепких бревенчатых домов города возвышаются также каменные здания. Они белые, как и собор. В одном разместилось реальное училище, там обучали только мальчиков. Для девочек существовала прогимназия, этакая недогимназия, где учили лишь до пятого класса. Более широкого образования девочкам Елабуги не полагалось. После прогимназии можно было расширять кругозор в городском саду, где играет оркестр пожарных, или в кинотеатрах «Иллюзион» и «Модерн».
Дымил в Елабуге один крохотный чугунный заводик. На нём работало около тридцати рабочих. Был ещё спиртовой завод. Вот и вся промышленность.
Лёня ходил, щурясь от сверкания налитых солнцем оконных стёкол, вымытых хозяйками в честь наступления весны. Вошедшая в силу весна сияла, щебетала, чирикала, выгоняла листву на деревьях, траву и цветочки меж уличных булыжников. Кое-где во дворовых садиках жители вывесили клетки с птицами. Звонко пели за проволочным ограждением озорные щеглята, трещали глупые чижики, грустно посвистывала синичка. Голоса пленных птиц заглушал насмешливый гомон вольных скворцов. Чёрные, будто воронённые на заводе, они широко раскрывали жёлтые носы. Дразнили бродячих кошек, нарочно перепутывая песню жаворонка с кудахтаньем ошеломлённой курицы. Лёня смотрел на озорную птицу с удивлением. Устав и проголодавшись, он вернулся домой.
Жильё Говоровым дали при училище, в старом деревянном доме, замыкавшем с тыла училищный двор. Папаша докрашивал окна в подзапущенной прежними жильцами казённой квартире. Приятный запах льняного масла, на котором разводят краску, вытеснял ароматы поспевающего ужина.