— Какого хрена? — рявкнул Картер, ударив кулаком по сиденью рядом с собой. — Ты будешь держаться подальше. Мы потратили годы, чтобы обеспечить ее безопасность. И не собираемся упускать это сейчас.
За исключением того, что она все равно нашла бы нас… не так ли?
Разве это не значило что-то?
Мы больше ничего не сказали до конца поездки, Джек и Картер выпрыгнули из грузовика, словно тот загорелся, как только я заехал на подземную парковку.
Придурки.
Я остался в машине, пытаясь напомнить себе обо всех причинах, по которым мы остались в стороне — о годах тоски, ненависти к самим себе, которые пережили.
Но было не так просто, как раньше.
Ни в малейшей степени.
Я стоял под душем, обжигающая вода полосовала кожу ударами боли, пока пытался смыть это… чувство. Словно кожа была слишком натянута, как будто я могу сойти с ума, не прикоснувшись к ней.
Когда рука потянулась к члену, на меня тут же накатила слабость.
Она стояла передо мной на коленях, темные волосы покрывали грудь, сквозь них выглядывали розовые соски, кожа была скользкой от воды.
Словно все фантазии воплощались в жизнь.
Что, возможно, легко, потому что все фантазии, которые у меня появлялись с тех пор, как встретил ее, были о ней.
Она мило улыбнулась, прежде чем руки обхватили член, прикосновение было неуверенным и застенчивым. Что бы она подумала о пирсинге? Ее розовый язычок облизал нижнюю губу, прежде чем высунуться и лизнуть набухшую головку.
Кеннеди застонала, как будто я только что угостил ее мороженым, а яйца напряглись от этого звука.
Еще одно скольжение языка, ласкающего щелку, как кошка, ее руки скользят по моему члену, яйцам…
Блять.
Мои руки запутались в ее волосах.
— Моя хорошая девочка, — выдохнул я, когда она пососала чувствительную головку, всхлипывая от слов, сводивших ее с ума.
Кеннеди нравилось быть моей — нашей — хорошей девочкой.
Всегда нравилось.
Руки скользнули вниз, обхватывая ее подбородок, когда Кеннеди втянула меня глубже. Еще несколько минут, и я бы трахнул ее напротив…
Я зарычал, кончая, выкрикивая ее имя, горячая сперма брызнула на кафель… Оргазм был таким сильным, что в глазах потемнело.
Блять. Блять. Блять.
Как я должен так жить? Держаться подальше. Жить без гребаного сердца.
Я не мог кончить, не думая о ней.
Не мог дышать, не находясь рядом.
Начинало казаться, что я не смогу… жить без нее.
После всего, что случилось… что, черт возьми, я должен был делать?
С ней или без нее…
Я находился в полной заднице.
Глава 5
Я не преследовала хоккейную команду.
Может быть, только троих из них… немного.
С тех пор, как Картер смотрел на меня во время тренировки по фигурному катанию, стало любопытно. А потом еще Себастьян бросился защищать, потому что я была «частью команды». Они казались неразлучными с Джеком, поэтому было любопытно узнать о золотом мальчике команды.
И могла бы поклясться, что все трое наблюдали за мной, пока я наблюдала за ними. Время от времени, когда я видела их на арене, они смотрели на меня так, как будто знали. Затем отводили взгляд. Я хотела спросить, знают ли они, кто я такая, но, когда думала о том, чтобы сделать это, идея казалась безумной, отчего желудок сразу же сжимался.
Я не хотела упускать эту работу. Это был шанс быть здесь, на арене, где чувствовала себя как дома… или возможность мельком увидеть этих людей, которые, казалось, что-то пробудили во мне.
Сегодня вечером я немного сходила с ума, зная, что они вышли на лед, слыша рев толпы и отдаленные звуки дикторов и зуммеров, в то время как все еще торчала на работе.
Но в конце концов наступило затишье.
— Сделай перерыв, Кеннеди, — сказал менеджер Тодд. — Ты это заслужила.
Это была напряженная ночь.
— Спасибо, — сказала я.
Сначала направилась в маленькое кафе, чтобы что-нибудь выпить, но потом услышала звуковой сигнал.
Я обнаружила, что меня оттащили в сторону, направив на лед.
Меня не должно было быть здесь, но в конце игры у одного из входов не было никого, кто проверял бы билеты. Я проскользнула через него и шагнула через двойные двери на арену.
Тут было намного громче, чем казалось снаружи. Ошеломляюще, и все же… Я не хотела уходить. Я замешкалась на забрызганных жвачкой бетонных ступенях, а затем опустилась на пустое пластиковое сиденье. Под задницей было холодно, это чувствовалось даже сквозь джинсы.
Арена казалась живой от гула предвкушения, свежий запах льда, смешивающийся с шумом толпы. Обычно я терпеть не могла толпы, но эта вызвала прилив общего возбуждения, заставив сердце биться быстрее.