— Ты этого не делал. Скажи мне, что ты этого не делал, — хихикнула Кэрри, хлопнув себя по руке.
Алкоголь лился рекой, а наш смех становился все более хриплым. Бар, казалось, вращался и раскачивался в ритме нашего веселья, и, казалось, что жизненные сложности временно растворились в дымке опьянения.
Джек подмигнул и задрал футболку, демонстрируя самый крутой пресс, который я когда-либо видела… и большого окуня с выгравированным на чешуе Себастьяном.
Кэрри упала со стула от смеха.
Я, конечно, должно быть, идиотка, потому что протянула руку, чтобы дотронуться до татуированной рыбы.
Джек вздрогнул от моего прикосновения, но, когда я попыталась отстраниться, он схватил меня за запястье и удержал мою руку на своей коже. Я вздрогнула, когда взглянула ему в лицо, задаваясь вопросом, не перешла ли я только что границы дозволенного. Но это было не раздражение, я увидела на его лице голод. Его золотистый взгляд потемнел и превратился в тлеющие угли, а на его щеках появился слабый румянец.
— Люблю твои прикосновения, принцесса. Но я не могу контролировать себя слишком долго, — грубо сказал он.
Ух ты. Я упала в обморок в своем кресле, во мне разливался жар. Я внезапно почувствовала… вожделение.
— Блин! — закричала Кэрри, поднявшись с пола и откинувшись на спинку стула.
К этому времени вокруг нас собралась толпа, и всем им не терпелось пообщаться лицом к лицу со звездным игроком НХЛ. Джек уже купил несколько кружек для бара, и, судя по их приветствиям, они были готовы к большему.
— Что вообще привело тебя на арену? — спросил он позже, когда Кэрри решила завести серьезный разговор о собаках с человеком, сидящим рядом с ней.
Я прикусила губу, его упоминание об арене напомнило мне, что в Джеке было что-то подозрительное и сбивающее с толку.
— Я проснулась без воспоминаний много лет назад, а потом… Я начала бродить по улицам, думая, может быть, что-нибудь освежит мою память. Хоккейная арена была первым местом, где это произошло.
— Так вот как ты нашла это место? — пробормотал он, почти про себя.
— Ты тоже кажешься знакомым, — невнятно пробормотала я, алкоголь придавая мне смелости. — Как будто мы встречались раньше?
— Мм, — сказал он в ответ, протягивая мне еще один шот.
И этот шот заставил меня забыть, что на самом деле он не ответил на мой вопрос.
Ночь продолжалась, и мне было трудно отвести взгляд от Джека. Знал ли он, насколько он горяч?
— Да, — сказал он, и в его взгляде промелькнуло веселье.
Хммм. Не думала, что сказала это вслух.
Он был идеальным парнем из книги.
— Ты должна трахнуться с ним, — сказала Кэрри певучим голосом, выглядя как горячая штучка с растрепанными волосами и расфокусированным взглядом.
— Шшшшш. Он тебя услышит! — сказала я, не сводя глаз с Джека, который качал головой, глядя на нас двоих.
Кэрри хихикнула.
— Я думаю, он уже это сделал.
— Потанцуй со мной, — внезапно пробормотал Джек, стоя гораздо ближе, чем всего несколько мгновений назад.
Воздух приобрел искрящийся эффект, кружась вокруг меня, как будто я очутилась в какой-то фантастической стране чудес… Но танцевать было так весело.
— Вперед! — сказала Кэрри, поднимая свой бокал. — Я продолжу говорить о собаках.
Джек фыркнул, потянув меня туда, где люди трахали друг друга в танце в течение нескольких минут последние несколько часов.
Когда мы вышли на тускло освещенный танцпол, нас окутал пульсирующий ритм музыки. Атмосфера была наэлектризованной, басы пульсировали в моем теле, когда я раскачивалась в такт ритму. В моем нетрезвом состоянии все ощущалось обостренным, и сказочное качество мира вокруг меня продолжалось.
Я взглянула на Джека, мои слова слегка заплетались, когда я говорила.
— Я думаю… Я думаю, что это моя любимая песня.
Джек усмехнулся, его глаза искрились весельем, когда он ответил.
— Которая играет сейчас? Что ж, тогда нам повезло.
Похоже, он мне не поверил, но я также не знала, была ли это моя любимая песня или нет. Я просто знала, что в тот момент мне она действительно понравилась.
У песни, которая играла, была страстная, чувственная мелодия, которая, казалось, резонировала с энергией между нами. Когда мы двигались вместе на танцполе, в воздухе ощущалось явное напряжение, магнетическое притяжение, которое притягивало нас ближе. Это было так, как если бы музыка стала проводником для невысказанных эмоций, которые кипели прямо под поверхностью.