Наши тела покачивались в идеальной синхронизации, каждое движение было обдуманным и чувственным. Я чувствовала, как сильные руки Джека обнимают меня, направляют с нежной уверенностью, которая посылала мурашки, что пробегают у меня по спине. Между нами была неоспоримая химия, невысказанное понимание, которое превосходит слова.
По мере того, как песня продолжалась, мир вокруг нас исчез, и остались только Джек и я, потерявшиеся в ритме и очаровании момента. Наши взгляды встретились, и на мгновение, казалось, что время остановилось.
— Почему у меня такое чувство, что мы делали это раньше? — прошептала я.
Его пальцы сильнее сжали мою кожу, и на его щеке появился тик, когда он уставился куда-то за меня.
— Сегодня вечером никаких вопросов, хорошо? — попросил он, его голос был хриплым и наполненным сдерживаемыми эмоциями.
Если бы я была трезвой, я бы оттолкнула, потребовала ответов. Но прямо сейчас, в его объятиях, я не смогла найти в себе сил спросить что-нибудь еще. Просто было слишком приятно вот так обнимать его. Как будто он был создан только для меня.
Последние пять лет у меня была Кэрри… но по большей части я была одна.
Теперь я не чувствовала себя такой одинокой.
Но я также не чувствовала себя одинокой, когда была с Грейсоном…
Я, наконец, кивнула, мое горло сжалось от невысказанного желания, когда я положила голову ему на грудь. Хотя я видела этот голод в его глазах, который отражался в моих, такое же страстное желание как у меня.
Наши тела прижались ближе друг к другу. Внезапно близость показалась мне недостаточной. Волна вожделения захлестнула меня. Это было все: жар его дыхания на моей коже, ощущение его рук, обнимающих меня, его твердая длина, прижимающаяся к моему животу.
Я захныкала, и он поднял руку, чтобы прижать мою голову к своей груди.
Мой пьяный мозг не мог понять, почему я хотела взобраться на него, как на дерево.
Хотела — неподходящее слово. На самом деле я чувствовала отчаяние.
Я подняла голову, сгорая от желания коснуться его губ. Его голова наклонилась, губы становились все ближе и ближе…
— Черт! — выругался он, резко вскидывая голову и качая головой.
Стыд и смущение пронзили меня.
Они играли со мной. Даже мой затуманенный алкоголем мозг мог это понять.
Я попыталась оттолкнуть его, и его руки крепче обхватили меня.
— Отпусти меня, — прорычала я. — Я не понимаю почему ты и твои друзья считаете это чертовски веселым, но прекратите делать это со мной. Я не гребанная игрушка.
Мои слова были невнятными и смущающими, и горячие слезы навернулись мне на глаза.
— Это не так. Я клянусь тебе, — сказал он в отчаянии.
— Я не понимаю, — закричала я, все еще пытаясь оттолкнуть его.
Джек снова выругался…
А затем его губы прижались к моим, обжигающий поцелуй опалил меня изнутри, распространяя тепло по венам там, где раньше был только холод. Наши языки танцевали вместе, и мир, казалось, исчез, когда мы потерялись друг в друге.
Его поцелуй был похож на возвращение домой.
Я думала о нескольких небрежных поцелуях с тех пор, как очнулась в больнице, о временах, когда я позволяла Кэрри назначать мне свидания — когда я думала о том, чтобы позволить какому-нибудь парню засунуть язык мне в глотку, чтобы посмотреть, смогу ли я что-нибудь почувствовать.
Это было противоположностью небрежности. Это было так, как будто мы танцевали этот танец миллион раз до этого, как будто его губы были предназначены для того, чтобы быть моими. Слеза скатилась по моей щеке от чистых эмоций, которые я почувствовала, проходящих между нами.
Он лизал и посасывал мой рот, как будто я была кислородом, необходимым ему для дыхания.
Вокруг нас играла музыка, комната была полна людей, но с таким же успехом мы могли быть одни. Его твердый член вжался в меня, и я застонала, желая большего. Одна его рука лежала на моей заднице, а другая запуталась в моих волосах, двигая мою голову ровно так, он хотел.
Мне нужно было больше. Я никогда ничего не желала с тех пор, как проснулась.
Но я определенно жаждала его.
Его рука крепче сжала мою задницу, а затем…
Кто-то рядом громко вскрикнул, и реальность обрушилась на нас.
— Блять, блять, блять, — прошипел Джек, когда мы резко отстранились друг от друга.
Он обвел все свирепым взглядом, как будто пытался найти того, кто посмел прервать наш поцелуй. Он все еще прижимал меня к себе, и когда он снова взглянул на меня сверху вниз, то запечатлел последний поцелуй на моих губах, как будто ничего не мог с собой поделать. Наше дыхание было прерывистым, и розовое тепло разлилось по всей моей груди и, я уверена, по щекам.