— Ваша машина ждет, — сказал нам дежурный.
— Спасибо, — ответил Грейсон.
Дверь в кабину пилотов была открыта, и я мельком увидела нескольких мужчин в темных костюмах. У них были серьезные лица, и готова была поспорить на деньги, что они носили с собой оружие. Внезапно на меня навалилась тяжесть. Грейсон мог заставить мир казаться мне фантазией на какое-то время. Но его мир определенно не был фантазией.
Тем не менее, когда мы направились к машине, волнение заставило мое сердце учащенно биться.
Париж, правда?
Мы въехали в город и остановились в маленьком кафе, где поели круассанов и выпили лучший в мире горячий шоколад. Мы совершили прогулку на лодке по Сене, посетили Лувр и увидели Мону Лизу, затем прогулялись по садам Тюильри до Оранжереи.
— Еще один художественный музей? — я поддразнила Грейсона.
— Я думаю, эта картина понравится тебе больше, чем Мона Лиза, — сказал Грейсон.
— Она культовая.
— К тому же она на удивление маленькая, и мне чуть не пришлось кому-то врезать по горлу, чтобы мы оказались перед ней, — сухо сказал он, поскольку у канатов перед Моной Лизой собралась изрядная толпа.
В Музее Оранжереи была огромная выставка Моне. Я бродила перед картинами с водяными лилиями, чувствуя себя так, словно перенеслась в его сады.
— Это так красиво, — пробормотала я.
— Я знал, что тебе понравится.
— Как ты это делаешь?
Он выдержал мой взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему ты, кажется, всегда точно знаешь, чего бы я хотела?
— Кеннеди, — он подошел ко мне вплотную, но я не почувствовала себя подавленной, когда он посмотрел на меня сверху вниз, хотя он был намного крупнее. Это успокаивало, — когда я приехал сюда со своими младшими сестрами, я подумал, что когда-нибудь найду кого-нибудь, кого захочу привести сюда. И вот ты здесь. Вот и все, — его улыбка стала шире. — Это не какая-то магия или колдовство.
— Я не думала, что это волшебство, — беспечно сказала я.
Я повернулась обратно к водяным лилиям. Почему я почувствовала то же знакомое чувство, когда посмотрела на них, то же чувство тоски?
Я подумала, смогу ли я достать телефон Грейсона. Если бы он был не на пароле. Я даже ни разу не видела, чтобы он пользовался им, когда мы были вместе, как будто все его внимание было сосредоточено на мне.
Но если я собираюсь это сделать, мне лучше сначала подождать, пока мы не вернемся в Штаты.
Мне не нужно было оказываться во Франции без паспорта.
— Пойдем поужинаем, — сказал он. — У нас забронирован столик.
— Где?
— На вершине Эйфелевой башни.
Это был самый волшебный день в моей жизни.
Конечно, я не помнила большую часть своей жизни, так что, возможно, в этом не было ничего удивительного.
Тем не менее, я должна была признать… Я не думала, что кто-то смог бы устоять перед очарованием такого дня и такого человека.
Когда мы поднялись на борт частного самолета Грейсона, я не могла отделаться от ощущения, что что-то не так. Я не совсем доверяла ему, и все же обнаружила, что влюбляюсь в него, несмотря на свои сомнения. Его одержимость мной казалась слишком хорошей, чтобы быть правдой. Была ли я слишком нетерпеливой, потому что так долго была одна?
Кэрри вводила меня в мир свиданий и предъявляла смехотворно низкие требования, а Грейсон заставил меня почувствовать, что мир — волшебное место.
— Шампанское? — спросил Грейсон, предлагая мне бокал, когда мы устраивались в наших роскошных кожаных креслах для полета домой.
— Я слишком устала, — сказала я, зевая.
Вид на Париж с Эйфелевой башни был потрясающим, когда по всему городу зажглись огни. Но я была измотана.
Сотовый Грейсона зазвонил, и после того, как он проверил номер, он сказал:
— Извини. Мне нужно ответить.
— Все в порядке.
Это был первый звонок, который я когда-либо видела, чтобы он принимал. Он бросила на меня извиняющийся взгляд, затем скрылся в спальне, чтобы побыть наедине. Я прикусила нижнюю губу, чувствуя, что Грейсон хранит страшные секреты… и чувствуя, что совать нос в эти секреты может быть опасно.
Но я сказала себе, что могу позволить всепоглощающую привязанность Грейсона, потому что это вело меня по пути к истине.
В действительности я боялась, что это вело меня по пути любви к нему.
Картер и Джек так хотели рассказать мне правду о нем, уверенные, что это отпугнет меня, но вышло наоборот.
— Я сожалею об этом, — сказал Грейсон, когда вышел. — Мне просто нужно минутку поговорить с пилотом.
Совершенно нормальный. Конечно. Совсем не схематично. Я улыбнулась ему, независимо от того, насколько встревоженной я себя чувствовала.