Позади меня девочки тихонько взвизгнули, и я поняла еще до того, как увидела большую, твердую челюсть и взъерошенные темно-русые волосы, что только что столкнулась с Себастьяном.
— Привет, — сказал он, хмуро глядя на меня сверху вниз, как будто пришел, чтобы найти меня. — Что ты здесь делаешь?
— Что я здесь делаю? — спросила я, выгибая бровь.
— Предполагается, что ты будешь кататься на стороне команды, — сказал он, кивнув головой в сторону другого катка на другой стороне арены. Профессиональный каток находился на противоположной стороне. — Только не здесь, со всем этим мусором, который забрел сюда, пытаясь увидеть хоть кого-то из команды.
Уголки его губ слегка приподнялись. И это так наполнило меня тоской.
— Я слишком часто вижу членов команды, — сухо сказала я, отодвигаясь подальше от его досягаемости.
Он опустил руки по бокам.
— Это так? — он похлопал по моей сумочке, которая висела у него на плече. До этого момента я этого не замечала. — Ну, тебя ограбят, если ты продолжишь оставлять свои вещи где попало. Я понесу ее для тебя.
Он развернулся и укатился, как всегда, прекрасный. Секунду я в шоке смотрела ему вслед. Девочки перешептывались, но сейчас они едва обращали на меня внимание.
— Что ты делаешь? — прошипела я, катясь за ним.
Он снял мою сумочку со своего плеча, подъезжая на коньках к воротам, и с идеальной легкостью ступил на черные коврики, перейдя на шаг.
— Спасаю тебя от ограбления. Насколько ты наивна?
— Довольно наивна, — парировала я, — но не настолько, чтобы доверять тебе.
Вся боль и разочарование, которые он испытывал, наблюдая за мной, выплеснулись сейчас наружу.
— Ауч, — сказал он. — К счастью для тебя, мне не нужна твоя карточка с двумястами долларами, карта Costco или неоправданно огромное количество блеска для губ.
— Ты рылся в моей сумочке?!
— Нет, конечно, нет.
Он все еще держал мою сумочку и шел слишком быстро впереди меня. Я шагала так быстро, как только могла. Было трудно чувствовать себя хотя бы отдаленно грациозной и серьёзной, когда ходила на коньках, хотя Себастьян, придурок, заставил это выглядеть хорошо.
— Кто-то действительно начал рыться в твоей сумочке, — сказал он, не оборачиваясь. — Это и привело меня на лед. Я велел положить сумочку на место.
Почему это показалось мне преуменьшением?
— А потом я схватил свои коньки, чтобы отнести тебе твою сумочку и сказать, чтобы ты не была идиоткой. Но потом я подслушал этих девушек.
Я погналась за ним через двери на командную часть катка. Наконец он остановился и повернулся ко мне лицом. Он возвышался надо мной, излучая тепло и солидность. На катке было холодно и очень тихо, так рано перед тренировкой. С другой стороны, все казалось совсем другим. Зал был огромен, и, стоя здесь, внизу, перед плексигласом9, ряды кресел, казалось, возвышались над нами на милю. Они играли для стольких людей.
— Вот ваша сумочка, — вежливо сказал он, протягивая ее.
— Почему? — спросила я, наконец забирая у него сумку. — Зачем помогаешь мне?
— Как я уже говорил, теперь ты часть команды.
Я покачала головой. Это было неправдой, или, по крайней мере, это было не просто из-за команды. Я верила, что Себастьян вмешался бы ради любого, у кого что-то украли. Я даже могла поверить, что он может прийти на помощь любому, кого травят или запугивают.
Но все было гораздо сложнее.
— Покатайся со мной, — сказала я.
Он покачал головой.
— Да ладно, если кто-нибудь еще зайдет сюда и увидит, как я катаюсь, они меня выгонят. Из-за тебя меня уволят, — внезапно мне пришло в голову, что, возможно, это было тем, чего он хотел.
— Никто не собирается тебя выгонять, — усмехнулся он. — Не волнуйся. Я позабочусь об этом.
Сомнения все еще оставались во мне… вместе с желанием продолжить разговор с ним.
— Тебе больше нечего делать перед тренировкой, — парировала я. — Или ты боишься, что я обгоню тебя?
Это было такое совершенно диковинное заявление. Это все равно заставило его губы дернуться немного сильнее.
— Хорошо, — сказал он. — Но с этого момента ты должна приходить сюда кататься на коньках. Я не хочу, чтобы кто-то приставал к тебе, как на другой стороне.
— Посмотрим, — я не собиралась давать никаких обещаний.
Он вышел на лед. Затем повернулся и без видимых усилий покатился задом наперед. На нем была толстовка, облегающая плечи, и пара серых спортивных штанов, его темно-русые волосы растрепались, обрамляя резкие черты лица. Его челюсть и скулы были такими острыми, что казалось, он не принадлежит к тому же виду, что и все мы.