Руки Картера были сжаты в кулаки, и он, казалось, был в нескольких секундах от того, чтобы прикончить своего лучшего друга.
— Пятьдесят пять! — закричал Джек.
Это было безумие. Безумие в его лучшей форме.
— Шестьдесят пять, — внезапно сказал парень впереди, и его глаза-бусинки загорелись решимостью.
О, черт. Пожалуйста, не дай ему стать победителем.
— Сто тысяч! — взревел Картер.
По толпе прокатилась волна шока от этого предложения. Я уставилась на него, разинув рот, вероятно, со стороны это выглядело как бешеное животное на ферме, но, честно говоря…
Парень впереди сел, его губы беззвучно шевелились, когда он бормотал ругательства себе под нос. Спасибо, черт возьми.
— Двести тысяч, — сказал Себастьян, для пущей убедительности постукивая плакатом по столу.
— Триста! — ответил Джек. Я имею в виду, я знала, что хоккеисты зарабатывают много денег… но это было слишком много даже для них… верно?
— Пятьсот тысяч долларов, — прорычал Картер. Он наклонился и что-то сказал Джеку и Себастьяну, но я не расслышала, что именно. На лицах у них было одинаковое выражение удивления, а Джек закатывал глаза в ответ на все, что говорил Картер.
Тем не менее, они оба сели.
— Пятьсот раз. Пятьсот два! — аукционист стукнул молотком по подиуму перед собой. — Продано капитану команды Картеру Хейсу за пятьсот тысяч долларов!
Толпа разразилась бурными аплодисментами, шепот был почти таким же громким, как и радостные возгласы. Взгляды людей метались от меня к Картеру, в их глазах читалось сомнение.
На этот раз мне было все равно.
Мы с Картером просто смотрели друг на друга. Он выглядел чрезвычайно гордым собой… и мной… Ну, если бы вы сказали мне, что после такого архаичного, сексистского мероприятия, как это, я действительно буду чувствовать уверенность в себе…
Я бы вам не поверила.
Школьный коридор представлял собой оживленное пространство, заполненное сплетничающими подростками. По обеим сторонам коридора тянулись ряды тускло-серых шкафчиков, металлические поверхности которых были покрыты многолетними потертостями и наклейками, хранящими воспоминания о бесчисленных учениках, которые проходили через эти коридоры. В воздухе витал запах подростковой тоски и предвкушения, пьянящая смесь ароматов спреев для тела, еды из кафетерия и едва уловимых следов карандашной стружки.
Двигаясь по коридору, я делала вид, что не замечаю обращенных на меня взглядов. Стайки друзей оживленно болтали, их смех и сплетни смешивались в воздухе. Некоторые прислонились к шкафчикам, поглощенные разговорами, которые казались чрезвычайно важными, в то время как другие спешили дальше, потерявшись в вихре собственных мыслей и забот.
— О, Кеннеди… — я замерла, сразу узнав этот приторный голос.
Саша. У меня возникло искушение продолжить путь, но это, вероятно, сделало бы только хуже. Хищники всегда любили погоню.
Я повернулась к ней лицом, и она жестоко усмехнулась, перекинув свои длинные каштановые волосы через плечо. Она устроила целое шоу, разглядывая, что на мне надето.
— Опять делаешь покупки в Гудвилле, Кенни? — я прикусила губу.
Она просто вела себя как стерва. На самом деле эта футболка была из Таргета, большое тебе спасибо. Я приложила все усилия, чтобы отработать как можно больше дополнительных часов в этом году дабы мне не пришлось делать покупки в гудвилле, хотя в этом не было ничего плохого.
— Тебе что-нибудь нужно? — протянула я, притворяясь скучающей, хотя все мои чувства были на пределе.
Они вчетвером окружили меня, как стервятники, и издевательски захохотали.
— Нам просто интересно, когда же у тебя появится чувство собственного достоинства, — ехидно заметила Эшли.
Сегодня ее светлые локоны были особенно пышными.
Я вздохнула, покачав головой. Они никогда не собирались двигаться дальше, пока Себастьян, Картер, Джек и Грейсон уделяли мне внимание.
— Мы все смеемся над этим, ты же знаешь. Как ты тяжело дышишь после них. Я действительно хочу, чтобы ты обрела хоть немного самоуважения.
Саша накрутила прядь волос на палец.
— Я поработаю над этим, — пробормотала я, закатывая глаза и поворачиваясь, чтобы уйти.
— Они просто жалеют тебя, ты же знаешь это, да? — Тиффани ударила меня прямо в больное место.
С того самого первого дня я задавалась вопросом, почему парни, казалось, хотели быть рядом со мной. Это не имело смысла. Я была никем, а они…. они были всем.