Мой взгляд метнулся куда-то за его плечо, не в силах смотреть на него.
— Я бы предпочла не говорить об этом, — прошептала я.
И это было правдой. Я не знала, что сказать о прошлой ночи. Он хотел изменить меня.
И ему это удалось.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в событиях прошлой ночи.
Во всех них.
— Эй, извините, но мне нужно идти на работу, — сбивчиво сказала я им, хотя и знала, что должна все объяснить.
Картер замер, а затем прочистил горло.
— Хорошо, — сказал он натянуто.
Он неохотно отпустил меня, и я одарила его фальшивой улыбкой, поднимаясь по ступенькам, мои мышцы ныли при каждом шаге.
— Принцесса, ты в порядке? — спросил Себастьян, торопливо поднимаясь по лестнице рядом со мной.
— И об этом я тоже не хочу говорить, — проворчала я, заметив, что его щека подергивалась, а взгляд был мрачным, как будто он обдумывал убийство Грейсона.
Все трое молча последовали за мной в здание. Они провели весь день, потягивая пиво в баре, в течение всей моей смены.
Но в конце рабочего дня я заставила их отвести меня в мою квартиру.
И не позволила им пойти со мной.
Я смыла с себя Грейсона и забралась в постель.
И только лёжа в кровати, я призналась себе… Возможно, я и не говорила тех слов, что просил от меня Грейсон.
Но это не значит, что это неправда.
Возможно, часть меня стала принадлежать Джеку, Себастьяну и Картеру, но Грейсон теперь тоже владел частью меня.
Глава 16
Прошло много времени с тех пор, как мне в последний раз снилось, что я снова впала в кому.
Но, хотя я знала, что это сон, не могла подняться на поверхность. Я застряла, застряла в глубокой тьме. Мои руки и ноги отяжелели, как будто их тянуло сквозь матрас подо мной. Выхода не было.
Я пыталась пошевелиться, но была словно погребена под землей. Я слышала звуки вокруг себя, но не могла открыть глаза, а может, и открывала, но все еще была на глубине и ничего не видела. Но эти звуки — тихий треск, внезапный стремительный звук — вызвали у меня приступ паники. В моей комнате было так тепло, и мое дыхание было поверхностным и учащенным, как будто я не могла надышаться. Почувствовала, что моя кожа покраснела и мне стало жарко, как будто я вся горела.
Вдалеке услышала звук хлопающей двери.
— Кеннеди!
Я хотела крикнуть в ответ: «Я здесь. Не оставляй меня одну». Но я не могла говорить, и когда мне, наконец, удалось разлепить губы, мой голос прозвучал хрипло и слабо, точно так же, как тогда, когда я впервые вышла из комы.
— Кеннеди! — этот глубокий, хриплый, полный отчаяния голос принадлежал Себастьяну.
Страх, сквозивший в его голосе, вызвал у меня прилив адреналина.
Я, наконец, смогла открыть глаза.
В комнате была почти кромешная тьма. Но сквозь окно проникал кусочек сюрреалистического света, ярко-оранжевого. Помещение очень быстро наполнялось дымом, отчего я чуть не задохнулась.
Моя комната была в огне.
А я не могла пошевелиться.
Наконец, я услышала звук захлопнувшейся двери. Через несколько секунд Себастьян был в моей комнате, его глаза были широко раскрыты. За его спиной я услышала, как сработала пожарная сигнализация и воздух пронзил вой сирен.
— Что ты делаешь? — потребовал он прямо перед тем, как подхватить меня на руки и прижать к своей груди.
— Это реально? — спросила я.
Умоляла дать мне ответ, впиваясь пальцами в толстые мышцы его плеча, пытаясь обрести уверенность во что-то реальное. Я прижалась лицом к его футболке и твердой линии груди, но не почувствовала запаха лосьона после бритья. Все, что я почувствовала — только запах дыма.
Я все еще была заперта в своей постели? Во сне? Приснился ли он мне в качестве утешения для себя же, пока мои легкие горели от дыма?
— Это реально, Кеннеди, — сказал он, бросив на меня обеспокоенный взгляд, когда нес меня через гостиную и через выломанную дверь.
Затем мы оказались в коридоре. Все остальные, казалось, эвакуировались или уже были на улице. Когда он нес меня через парковку к своей машине, вбежали пожарные.
Он открыл заднее сиденье и усадил меня внутрь, а затем встал, опершись руками о дверной косяк, изучая мое лицо.
— Что случилось?
— Я не могла пошевелиться, — прошептала я. — Я почувствовала, что вернулась в свой кошмар… И часть меня все еще задается вопросом, может, это сон, может, я действительно все еще в коме, и это нереально, но я вот-вот погибну в огне…
— Я настоящий, — сказал он, взяв мою руку и прижав ее к своей щеке. Его колючая щетина касалась моей ладони. — И ты жива, принцесса. Ты не погибнешь в огне. Ты со мной, и точка. Позволь мне показать тебе, насколько ты жива.