Джека вызвали из-за пределов штрафной и вернули на лед. Один из тренеров неожиданно поднялся на скамью.
— Ты устраиваешь скандал, — сказал он Джеку. — Выходи на лед.
— Это не похоже на сцену, которую я собираюсь устроить позже, — предупредил нас Джек, и даже когда я почувствовала укол тревоги, чтобы защитить этих парней от того, чтобы они не разорвали друг друга на части, я также почувствовала внезапный прилив вожделения.
Это была темная, доминирующая сторона Джека, и мне это тоже чертовски нравилось.
Так же, как я любила наблюдать, как он надирает задницы на льду.
— Заслужи это, — снова сказала я.
Внезапно он повернулся и выскочил из-за штрафной. Он снова ринулся в бой.
Себастьян хлопнул его по плечу и посмотрел на нас с Грейсоном. Выражение его лица было суровым и непроницаемым, но когда он увидел Грейсона, его глаза вспыхнули огнем.
Зрители восторженно ревели, пока игра продолжалась, и я подалась вперед, сидя на краешке стула. Хорошая драка, казалось, всегда еще больше заводила фанатов «Дьяволов».
И прямо сейчас Джек был воплощением настоящего насилия. Он врезался в одного из своих соперников, сбил его с ног, без оглядки завладел шайбой и покатился с ней по льду.
Сделай бросок, мысленно убеждала я, зная, что он был так далеко от ворот, что большинство игроков никогда не смогли бы нанести этот удар.
Но Джек мог. Я это знала.
С его обычной способностью двигаться быстро и непредсказуемо, не подавая никаких сигналов, он внезапно развернулся и запустил шайбу по площадке. Вратарь бросился на перехват, но шайба влетела в левый верхний угол ворот. Толпа закричала. Это был один удар на миллион, но ведь Джек и был игроком на миллион.
Атмосфера на площадке, казалось, исходила от самого Джека, когда он забивал гол за голом. Сегодня вечером он владел самообладанием, его взгляд был прикован к призу, каждый шаг по льду был еще более решительным, чем предыдущий.
— Опусти клюшку, Джек, — пробормотала я.
Грейсон взглянул на меня, и на его губах заиграла улыбка.
И, словно услышав меня, Джек опустил клюшку как раз вовремя, чтобы перехватить передачу и отправить шайбу в сетку. На моем лице появилась улыбка.
В этот момент нападающий другой команды сделал смелый ход, направившись прямо на Картера, нашего вратаря.
— Осторожно, складка! — крикнула я, но мой голос потонул в непрекращающемся шуме.
Себастьян, казалось, почувствовал опасность и подоспел, чтобы защитить Картера. Его быстрота принятия решений и преданность никогда не переставали меня удивлять. За долю секунды Себастьян ловко воспользовался клюшкой, перехватив контроль над шайбой у команды соперника.
Быстрым движением он отправил ее в Джек.
— Давай, Джек! — прошептала я, наклоняясь вперед.
Мое сердце бешено заколотилось, когда я увидела, как он поймал пас Себастьяна.
Джек рванулся вперед со сверхчеловеческой скоростью, пробираясь сквозь защитников с грацией танцора.
Заканчивай, Джек, мысленно уговаривала я, молясь, чтобы мои мысли каким-то образом дошли до него. Как по команде, Джек завелся и пробил точно в сетку, шайба просвистела мимо бьющегося вратаря. Толпа разразилась оглушительными аплодисментами.
— Да! — воскликнула я, на моем лице появилась улыбка.
Грейсон сказал мне.
— Мне нравится смотреть, как ты смотришь хоккей.
На его лице было задумчивое выражение, как будто он скучал по игре со мной.
— Почему ты бросил это занятие? — спросила его.
— Я должен был сосредоточиться на заботе о своих сестрах. Защищая их. Я боялся, что потеряю их, как… — он замолчал, покачав головой. — Я ввязался в такое опасное дело. Мне было недостаточно выполнять приказ, поэтому я должен был доказать, что могу возглавить Шакалов. Стать Шакалом.
Я взяла его за руку и сжала ее в своей. Было очевидно, что он так много потерял.
Джек доминировал на льду. Сегодня вечером он был подобен богу на катке, и у другой команды не было ни единого шанса.
— Он всегда был хорош, по-настоящему хорош, — признался Грейсон, и я была удивлена, услышав от него комплимент Джеку, но это также подняло мне настроение.
У Грейсона было доброе сердце, — но, когда он играет ради тебя, то становится просто невероятным.
— Он играет не ради меня, — возразила я. — Он хочет, чтобы «Дьяволы» выиграли для него самого.
Грейсон недоверчиво посмотрел на меня.
— Кеннеди… он играет для тебя.
— Жаль, что мне насрать на хоккей, — сказала я.