Крылатым ангелам сродни,
К земле направились они —
Опасная повадка!
Из-за кустов, как из-за стен,
Следят охотники за тем,
Чтоб счастье было кратко.
Вот отирают пот со лба
Виновники паденья:
Сбылась последняя мольба —
Остановись, мгновенье!
Так пелся этот вечный стих,
В пик лебединой песне их —
Счастливцев одночасья.
Они упали вниз вдвоем,
Так и оставшись на седьмом,
На высшем небе счастья.
Погоня
Во хмелю слегка лесом правил я…
Не устал пока — пел за здравие!
А умел я петь песни вздорные:
«Как любил я вас, очи черные!..»
То плелись, то неслись, то трусили рысцой,
И болотную слизь конь швырял мне в лицо.
Только я проглочу вместе с грязью слюну,
Штофу горло скручу — и опять затяну:
«Очи черные, как любил я вас…»
Но прикончил я то, что впрок припас.
Головой тряхнул, чтоб слетела блажь,
И вокруг взглянул — и присвистнул аж:
Лес стеной впереди — не пускает стена,
Кони прядут ушами, назад подают…
Где просвет, где прогал — не видать ни рожна!
Колют иглы меня, до костей достают!
Коренной ты мой, выручай же, брат!
Ты куда, родной, — почему назад?!
Дождь — как яд с ветвей — недобром пропах.
Пристяжной моей волк нырнул под пах.
Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза —
Ведь погибель пришла, а бежать не суметь.
Из колоды моей утащили туза,
Да такого туза — без которого смерть.
Я ору волкам: «Побери вас прах!..»
А коней моих подгоняет страх.
Шевелю кнутом, бью крученые
И пою притом: «Очи черные…»
Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс —
Бубенцы плясовую играют с дуги!
Ах вы, кони мои, погублю же я вас,
Выносите, друзья, выносите, враги!..
От погони той даже хмель иссяк,
Мы на кряж крутой — на одних осях,—
В хлопьях пены мы, струи в кряж лились,—
Отдышались, отхрипелись да откашлялись.